Впрочем, играла свою роль также интонация, правда не словесная, а в пределах стиха. Если несколько стихов на небольшом пространстве текста начинаются или кончаются одним и тем же словом, т. е. помещены в особо значительной позиции; если один за другим следуют риторические вопросы, то зритель понимал, что все это не напрасно, а отвечает определенному замыслу поэта. Современным исследователям остается только присоединиться к древним афинянам и, вчитываясь в текст, внимательно прислушиваться к словоупотреблению автора.
С другой стороны, мы ставим себя и в несколько иную позицию по отношению к зрителю, поскольку далеко не всегда следуем за драматургом по ходу пьесы, а предпочитаем метод интерпретирующего анализа, при котором стараемся выделить эволюцию особенно интересующих нас проблем: характера трагического конфликта и способов изображения человека, а для этого, естественно, приходится рассматривать текст в иной последовательности, чем он предстает в пьесе. Поэтому очень бы хотелось, чтобы читатель, приступая к очередной главе, ознакомился с занимающей нас пьесой.
Названные выше две проблемы и способы их исследования представляются мне сейчас, несмотря на все модные веяния в литературоведении и «разнузданную агрессию модернизма»[2], не менее актуальными, чем четверть века назад, когда вышла моя книга «Драматургия Эсхила и некоторые вопросы древнегреческой трагедии», М., 1978. Вот почему сюда включен из нее с некоторой переработкой материал, составивший вступление, главы I, II и V; гл. III представляет собой сокращенный вариант моей небольшой монографии «Трагедия Софокла? Антигона?», М., 1986. В обоих случаях большей частью опущены ссылки на литературу, известную до конца 1970-х гг.
Гл. IV, VI–VII и послесловие написаны специально для этой книги. Мне кажется, что по соседству с ними должны немного по-новому зазвучать и старые главы.
Поскольку книга предназначена не только для специалистов, в ней, кроме отдельных частных случаев, не приводятся ссылки на научную литературу, для чего есть целый ряд причин. Во-первых, литература (главным образом, зарубежная) по древнегреческой трагедии необъятна; во-вторых, далеко не всегда доступна; в третьих (что естественно) очень противоречива в оценках[3]. Читателю легче в них запутаться, чем найти правильный ответ (если такой вообще возможен при разнообразии мнений, высказанных по поводу одной и той же трагедии), а специалисты и сами поймут, чем и кому из своих предшественников обязан автор, с чем соглашается и с кем полемизирует. Надо назвать только одну монографию, остающуюся, благодаря взвешенности оценок, незаменимым пособием как для специалистов, так и для всех, кто заинтересуется затрагиваемыми здесь вопросами: Lesky A. Die tragische Dichtung der Hellenen. 3. Aufl. Göttingen, 1972. Хорошо подобрана важнейшая библиография до середины 80-х годов (а иногда и более поздняя) в кн.: Cambridge History of Classical Literature. Vol. I, Cambr. Univ. Pr., 1985. Есть также отдельно изданные в 1985 и впоследствии переиздававшиеся с дополнениями по части библиографии четыре части. Трагедия входит в состав ч. 2: Greek Drama.
Для специалистов приводятся греческие слова и фразеологизмы, подкрепляющие доводы автора. Другие читатели могут их без всякого вреда для себя опустить. В конце книги дан список комментированных изданий обсуждаемых ниже произведений.
Поскольку речь идет далее о событиях, имевших место до нашей эры, сокращения до н. э. и н. э. употребляются только в тех случаях, когда возможно неоднозначное понимание даты. Само собой разумеется, что числа, идущие от большего к меньшему (VII–VI вв.), относятся к летосчислению до н. э., а от меньшего к большему (120–200) — к н. э.
Номера стихов в трагедиях приводятся по греческому оригиналу. В послесловии ссылки на фрагменты комедиографов, не переведенные на русский язык, даются по изданию: Poetae Comici Graeci. Edd. R. Kassel et C. Austin. Vol. Ill, 2; IV; V; VII. Berlin-New York, 1984–1989.
3
В ряде случаев указывается на существующие различия во мнениях, но без отсылок к авторам; иначе книга превратилась бы в библиографический указатель.