Положил трубку — довольно улыбнулся. Люблю бесить этих напыщенных ублюдков.
— Стеф, давай теперь своего патриарха.
— Брат! Ты реально крут, я тебя обожаю!!! — кинула на меня Аврора влюбленный взгляд.
— Это взаимно, сестренка. Ведь мы семья.
— Его зовут Тигран Георгиевич Соберидзе, князь.
— Похер, набирай.
Опять гудки, но на том конце трубку брать не спешили. Раз набрал, второй, третий. Вино чуть ударило в голову, и я уже подумывал о личном визите к князю, как на другом конце наконец соизволили ответить.
— Слышь, Тигр, ты чего трубку не берешь, когда тебе важные люди звонят? — рявкнул я.
— Ты кто такой, смертный? — взревела она в ответ, оглушив всех сидящих рядом.
— Слушай сюда, Трахберидзе. С тобой, Страхберидзе, говорит Ямир Нагибин. С этого момента моя сестра свободна. Завтра примешь юристов, брак с твоим сыном-импотентом разорван. А если ты сейчас встанешь в позу, то превратишься в Трупберидзе, а твоя семья в Нищебродберидзе. Я понятно объясняю или мне повторить⁈ А впрочем, похер — не подпишешь документы, сдохнешь. Ты меня знаешь. За всеми нюансами можешь обратиться к Лопухину — он все расскажет. Условия к тебе те же. Пока.
Я нажал отбой и посмотрел на сестёр.
— Ну вот, все и порешали. А вы-то думали еще, переживали. Вполне нормальные дядьки. Эндрей, пусть наши адвокаты подготовят бумаги. Сим, отправь с ними парочку архимагов, для солидности. Если начнут брыкаться, считать это объявлением войны и заранее решить, что с них возьмем, когда победим.
И вообще, Сим, давай своих на охрану наших поместий. Оформляй официальные договора. Будем считать их нашей родовой гвардией. Хватит зависеть от хотелок императора. А его люди пусть снаружи бдят — бесят.
— Как контракт оформлять будем?
— Делай долгосрочным, среднерыночным. Ну да ты сам лучше меня расценки знаешь. Сильно не завышай, но и не мелочись. Денег у нас более чем достаточно.
— О да, — Эндрей довольно потер руки. — Видел я поступления. Чуть не подавился, когда первая сумма пришла!
— Кстати, насчет сумм — девчонки, с этого момента ваше содержание увеличено в три раза.
— Ямир лучший!!!
— Я тебя люблю!!!
— Моим невестам так же полагается содержание и будет оно такое же, как у сестер. Ишет, не надо возражать. Я знаю, ты девушка богатая, но таков порядок. Еще не хватало, чтобы вы на всякие женские мелочи у меня деньги просили.
— Тигран не простит, — когда всеобщая радость улеглась, с опаской в голосе сказала Стеф.
— Думаешь, мне не похер? — резонно заметил я.
— Ты не понял. За ним стоит промышленное крыло империи. Они могут чувствительно ударить по нашим финансам.
— Тогда мы им чувствительно ударим по почкам, с последующим удалением. А еще по печени и селезенке. Почем нынче органы на черном рынке? Отобьем затраты или придется не только у него удалять?
— Ямир, я понимаю, что тебе сам царь не брат, но так дела не делаются.
— Царь мне будущий тесть. Так же, как и император, если я этого захочу. Вон, Лиза ушки греет и заранее на все согласна.
— Я присутствовала при его разговоре с Павлом Пятым. Думаю, проблем не будет. Да и вы видели запись этого разговора, — подтвердила Амалия.
— Видели, — Сим кивнул. — Но все равно, так не прилично. Дипломатия…
— Идет в жопу! — стукнул я рукой по столу. — Никому не позволено вытирать ноги о Нагибиных!
— Ну, у них как бы было все официально…
— Я тебя сейчас сама придушу! — Стеф подалась вперед, гневно и очень опасно сжимая в руке вилку. — А хочешь, я попрошу Ямира, чтобы он женил тебя на страшной уродине, чью рожу ты должен будешь видеть каждый день⁈ Он глава рода и имеет на это право. Нет? Чего молчишь⁈ То-то же. Я Нагибина и Нагибиной и умру. А захочу детей — так очередь выстроится мне их заделать. Но больше я помыкать собой никому не позволю!
— А как же Ямир? Он может, он глава, — Эндрей сидел напротив и думал, что вилка до него не достанет. Вот и был таким смелым. Правда, он забыл, что ее можно кинуть.
— Ямир такого никогда не сделает, — Аврора чуть опередила Стеф и смотрела на брата, поглядывая на воткнувшийся столовый прибор рядом с его рукой. — Вспомните нашу историю — он первый адекватный глава за много веков. И я уж не говорю про силу, которой ни у кого ранее не было.
— Не сделаю, — кивнул я. — Каждый волен сам распоряжаться своей судьбой. Никакого насилья или навязывания чего-либо внутри рода я не потерплю. Да и вообще — личная жизнь каждого из вас меня не касается, если она не идет во вред роду.