Пий II печально смотрел на своего верного друга кардинала Джакомо Амманнати. Понтифик не ожидал, что болезнь поразит его так быстро, но сейчас понимал, что последний час уже близок. Постоянная тошнота мучила его.
— Нет новостей про галеры дожа? — слабым голосом спросил папа.
— Пока нет, ваше святейшество.
— Ну же, Джакомо, отбросьте условности, прошу вас, я же умираю.
— Ваше святейшество, вы не умрете.
— К сожалению, мне осталось совсем немного. Нерадивость всех наших правителей подкосила меня, а каждый лишний день ожидания — словно удар кинжалом.
Джакомо Амманнати опустил голову.
— А что солдаты?
— Ваше святейшество…
— Скажите мне правду.
— В таком случае должен признаться вам, что многие из них решили вернуться домой.
Эта новость глубоко опечалила понтифика.
— Значит, все было напрасно, — вздохнул он.
— Ни в коем случае. Говорят, дож Кристофоро Моро вот-вот прибудет сюда.
— В самом деле?
— Так мне сообщили.
— Но пока он не приехал?
— Увы, нет, ваше святейшество. — Голос Джакомо Амманнати дрогнул от переполнявших его чувств.
— Моя смерть уже близка, — сказал Пий И, смирившийся со своей участью. — Я могу только надеяться на Господа нашего и возносить ему молитвы. — С невероятным усилием понтифик сел на кровати. — Помогите мне добраться до скамейки для коленопреклонения, — попросил он.
Кардинал проворно подставил понтифику плечо и практически дотащил его до скамейки. Опираясь на руки, при помощи своего друга папа принял нужное положение и начал молиться.
Джакомо Амманнати молча наблюдал, как понтифик горячо просит Господа указать ему путь.
— Теперь оставьте меня одного, — сказал Пий II, чувствуя приближение смерти.
Проклиная себя за слабость, кардинал почти выбежал из комнаты.
ГЛАВА 97
МЕНЯЮЩИЙСЯ МИР
Миланское герцогство, замок Сфорца
Стоял солнечный сентябрьский день. Франческо Сфорца отрешенно смотрел на зеленые кусты самшита и остролиста, ощетинившиеся листочками, словно множеством клинков. Он думал о тяжелой утрате, поразившей его в самое сердце. Герцога переполняла печаль: Козимо де Медичи закончил свой земной путь всего несколько дней назад. Он умер на своей любимой вилле в Кареджи, окруженный любовью близких. Хотя бы это слегка смягчало боль Франческо: он не мог бы вообразить лучшей смерти. Однако в душе образовалась пустота. О ней не удавалось забыть ни на минуту, и было ясно, что даже по прошествии лет она продолжит напоминать о себе. С течением времени Сфорца убеждался, что мир, в котором больше нет его друзей, все меньше интересует его, словно с каждой смертью дорогого человека умирала и часть его самого. А Козимо де Медичи, вне всяких сомнений, занимал особенное место в сердце герцога. Не говоря уже о том, что эта смерть казалась предвестником его собственной: Франческо уже давно страдал от приступов болезни, приносивших ему боль и унизительное ощущение физической слабости. Даже ходить становилось все тяжелее.
Беда не приходит одна: не только его дорогой друг скончался в эти дни — та же участь постигла папу римского, бросившего все свои силы на организацию Крестового похода и укрепление Итальянской лиги. Понтифик умер от чумы, так и не дождавшись, пока корабли, обещанные ему Венецией для войны с турками, прибудут в порт Анконы.
Пию II не удалось увидеться с дожем Кристофоро Моро, который спешил к нему на своей боевой галере, веля за собой еще тринадцать таких же и корабли для солдат. К сожалению, большинство из пяти тысяч человек, прибывших сражаться с Мехмедом II, к тому времени потеряли терпение и разъехались по домам.
Напротив Франческо под лучами сентябрьского солнца, в окружении ярких садовых цветов сидела Бьянка Мария, и вид у нее был довольно обеспокоенный.
— Положение очень сложное, — говорил тем временем Чикко Симонетта, также находившийся в саду, обращаясь к герцогской чете.
Франческо и Бьянка смотрели на него со все возрастающим волнением. Обычно у Чикко на все имелся готовый ответ. И если уж он не знал, как поступить, то решения просто не существовало. В последние годы они оба привыкли полагаться на него в самые тяжелые моменты. Чикко показал себя гением дипломатии, образцовым секретарем, рачительным управляющим и рассудительным сборщиком податей. Он сумел наполнить казну герцогства, всегда зная, что предпринять, чтобы добиться наилучшего результата. Однако перед лицом смерти и он был бессилен.