— Оставьте нас, Чикко, — сказал Бьянка Мария. — На сей раз вы ничего не можете сделать.
Секретарь удалился.
— И что теперь? — спросила у Франческо супруга. — Как мы сможем сохранить мир? Козимо играл ключевую роль в поддержании равновесия между Миланом и Венецией, а понтифик был гарантом объединения сил для борьбы с общей бедой — Мехмедом Вторым.
— Который до сих пор не повержен и не намерен отступать.
— Именно, — подтвердила Бьянка. — Но больше всего меня беспокоит Венеция. Как всегда.
— Я знаю…
— Особенно если вспомнить, что Павел Второй — еще один венецианец, к тому же из семьи Барбо! — продолжила герцогиня. — Вы заметили, любимый? В этом плане Венеция — невероятно коварный и неуловимый враг. Григорий Двенадцатый, Анджело Коррер, приходился дядей Габриэле Кондульмеру, который стал папой под именем Евгения Четвертого, — брату Полиссены Кондульмер, матери Пьетро Барбо, то есть нынешнего понтифика.
— Они действуют очень хитро.
— Это правда, — подтвердила Бьянка Мария. — Будучи и без того главной силой в Италии, венецианцы третий раз за полвека добились папского престола, что означает постоянную поддержку со стороны Рима. Хотя надо признать, семья Колонна изо всех сил пыталась помешать им в этом.
— Но Колонна после Мартина Пятого так ни разу и не смогли одержать победу на конклаве.
Бьянка Мария задумчиво посмотрела на супруга:
— Что же будет дальше?
Франческо вздохнул:
— Что вы имеете в виду?
— Вы и сами знаете: мир теперь долго не продержится. Заручившись поддержкой Рима после избрания Павла Второго, Венеция не станет долго сомневаться и захочет вернуть земли, которые отошли Милану по Лодийскому соглашению. Годы идут, Франческо, мы с вами уже не молоды. А Галеаццо Мария? Как по-вашему, он готов? Будет готов? Признаюсь, я боюсь и его, и того, что может с ним случиться.
— Вы боитесь Галеаццо Марии?
— Да, именно так.
— Но почему?
Бьянка Мария горько улыбнулась:
— Вы еще спрашиваете? С тех пор как вы взяли его с собой, чтобы научить всему, что герцог должен знать о войне и о политике, он совершенно перестал разговаривать со мной и, что еще хуже, слушать меня. Мы оба знаем, как важно молодому мужчине уметь достойно себя вести, и, к сожалению, нужно признать, что Галеаццо Мария совершенно на по не способен. Вот только в прошлом году, когда его пригласили ко двору Гонзаги, вместо того чтобы уделять внимание Доротее, он только и делал, что досаждал ее молодым фрейлинам…
— Я бы не стал придавать этому такое большое значение, — сказал Франческо, едва сдерживая улыбку.
— Ах, так вам это кажется забавным! — ледяным тоном парировала Бьянка Мария. — Хорошо же, сейчас я объясню вам, к каким последствиям приводят подобные выходки. Во-первых, Галеаццо Мария проявил неуважение ко мне, собственной матери, и к своей бабушке Аньезе, которая так много сделала для него. Знаете, что он заявил, когда мы обо всем узнали? Что это Аньезе посоветовала ему обратить внимание на девушек из свиты Доротеи! Он назвал мою мать сводницей! Можете себе представить? После такого Галеаццо Мария навсегда потерял уважение и привязанность своей бабушки, и я не представляю, как залечить подобную рану. А хуже всего то, что он окончательно испортил отношения с семьей Гонзага! Я понимаю, что часто проблемы решаются при помощи меча, но если будущий герцог не умеет думать о будущем и выстраивать отношения с союзниками и полезными людьми, то, сами знаете, и самый лучший меч мало чего стоит. В скором времени Венеция, Рим и Мантуя обернутся против нас! Что же до Флоренции, я не представляю, что там произойдет: Пьеро не производит впечатления достойного преемника своего отца, но, может, я ошибаюсь. Однако если ему повезло унаследовать мудрость Козимо, он заметит, что Милан остается без союзников! Вот к чему ведут выходки Галеаццо Марии! Поэтому я боюсь и его, и того будущего, что нас ждет.
Франческо нахмурил брови. Бьянка Мария была права, хоть ему и не хотелось это признавать. Он, безусловно, любил ее, но в последние годы они отдалились друг от друга… Нет смысла это отрицать. Частично в том была виновата и сама Бьянка, не желавшая прощать его внебрачные связи и мимолетные увлечения. А теперь еще и Галеаццо Мария стал новым камнем преткновения в их отношениях. Однако Франческо был очень многим обязан этой женщине, еще молодой и по-прежнему красивой: она самоотверженно заботилась о нем во время болезней, а это случалось нередко, всегда любила его и подарила ему девятерых детей. Поэтому герцог оставил в стороне свои сожаления и постарался как мог ответить на вопросы жены.