Оборванец дико взвыл, и передо мной в груде обломков бочки мелькнули его судорожно дергающиеся ноги. К месту происшествия устремились работники мастерской, а я незаметно скрылся без особой спешки.
Я уже был далеко, когда до меня долетели возгласы бочаров:
— Ему разнесло вдребезги башку!
— Что он делал здесь? Не сомневаюсь, он пришел, чтобы спереть что-нибудь!
— Все закончилось, как надо, и потеря для города невелика!
Я согласился с этим мнением, повторив про себя:
— Не велика потеря!
Затем мне вскоре попались две дерущиеся собаки, и я стал с интересом наблюдать за их схваткой.
Откуда-то до меня долетели звуки отбивавших время часов.
Я удивился тому, что занятия в школе еще продолжались, хотя мне показалось, что с момента, когда мы расстались с братом, прошло много времени.
Зазвонил школьный колокол, извещавший о начале перемены. Я находился в двадцати шагах от школы, ее черепица блестела на солнце. Последние ученики выходили из дверей.
Находившийся среди них Альдеберт бросил на меня хитрый одобрительный взгляд, а Кюх, выбивавший трубку перед открытым окном, воскликнул:
— Господин Югенен!.. Странно, что вы появились — значит, вас не соблазнила прекрасная погода! Готов поспорить, что вы выполнили задание!
В особенно плохом настроении учитель торжественно называл меня Югененом Вторым, и я знал, что в этом случае мне нужно было держать ухо востро.
Тем не менее, он сегодня не стал спешить. Облизывая губы, он заранее наслаждался ожидающим меня испытанием. Он оставил меня в покое до конца перемены.
Чувствуя себя спокойно и как будто не обращая внимание на окружающих, я обдумывал случившееся сегодня утром. Лицо за окном на старой улице Земляного Вала, смерть Кнопса; но о нем я думал без малейшей эмоциональности и чувствовал всего лишь легкое удивление перед невероятным поведением времени при этих событиях.
Зазвонил колокол, отмечая прошедшие пятнадцать минут отдыха школьников.
Едва я сделал несколько шагов во дворе школы, как кто-то грубо схватил меня сзади за плечи и швырнул на землю.
Возле меня, ухмыляясь, топтался Гласс, переваливаясь на коротких ножках, словно медведь.
— Еще один кувырок, мой маленький червячок?
Я попытался ударить его, но он легко уклонился, одновременно отвесив мне оглушительную оплеуху.
— Югенен Второй, вы дважды проспрягаете мне фразу: «я плохо обращаюсь с моим товарищем!» — вмешался учитель Кюх.
Следующие четверть часа я провел в углу под шутки соучеников и ухмылки Гласса.
— Вам придется продекламировать «Осла», — сказал Кюх. — Надеюсь, эта тема близка вам.
Класс дружно захохотал.
Я начал бесцветным голосом:
— «Осел»…
— Замечательно, — подбодрил меня Кюх. — Продолжайте… Вы так хорошо декламируете!
Неожиданно я услышал, как я декламирую глупый стишок доброго аббата Делиля:
Класс ошеломленно затих; я увидел, что Альдеберт недоверчиво таращился на меня; другие ученики тоже смотрели на меня круглыми глазами.
А я продолжал с невероятной скоростью декламировать скачущие александрийские строфы, словно они были молодыми дикими осликами, а не невероятной безвкусицей:
— Стоп! — неожиданно заорал учитель Кюх.
Его лицо походило цветом на кирпич; он тяжело дышал.
— Не знаю, сплю я, или бодрствую, — промямлил он наконец. — Похоже, вы выучили заданный урок… Но один раз не в счет… Теперь скажите мне, что значит слово «Буцефал», так эффектно произнесенное вами.