К счастью, отработав спецприём несколько раз, более-менее научился себя контролировать, так что обошлось.
— Подождите меня! — взвизгнул Себб, младший сын семейства Эландов, бросившись нас догонять.
Его речь была не очень чёткой, малец проглатывал буквы и не слишком умело произносил некоторые звуки, что для его возраста, пожалуй, нормально.
— А кашу кто доедать будет?! — строгий окрик Энни заставил младшего, пятилетку, поддать скорости, отчего он почти сразу поравнялся с нами.
— Давайте быстрее, — взволнованно пропищал Себб. — Мама ругается!
Будто она в комнате нас не достанет! — хотел было сказать я, но не стал этого делать. Дети… что с них взять?
— Хорошо, что он пришёл в себя, — через оставленную мошку услышал я слова Садрича. — Ещё бы пара дней — и я бы точно отдал мальчишку Милегеру.
— На обряд или навсегда? — поинтересовалась Энни.
— Как Наршгал бы решил, — серьёзно ответил мельник, потом глухо закашлялся.
— Пропусти завтра день, — негромко сказала женщина. — Мучная пыль тебя доконает.
— Потому и пью, — буркнул он. — Алкоголь сводит эффект на нет.
— С каждым разом всё хуже.
Садрич промолчал.
***
— Пурум-пум-пу… — бросил я камешек в реку, пронаблюдав, как «блинчик» отскочил два раза. Херовый результат. — Да, — криво хмыкнул я. — Херово получилось.
Эту ночь я почти не спал. Не из-за кошмаров, а из-за мыслей. О своём перерождении, оставленной «дома» жене и сыне… Боже, почему я вообще про них вспоминаю?! Мы почти не общались, ведь разошлись порядка… дай бог памяти, лет двадцати назад, но всё равно периодически поддерживали связь.
Ха, забавная история была! Она ушла, я в сердцах плюнул и продолжил жить. Алкоголь, работа, новые отношения, карьера, смена работы, друзья, новые друзья, новые женщины… Периодически звонил, исправно подкидывал денег, общался с сыном.
Бывшая жена тоже меняла партнёров, но, как и, я не смогла найти себе кого-то на долгий срок.
Одно время даже думали обратно съехаться, но как-то не срослось.
— Херово получилось, — повторил я.
Раннее утро четвёртого дня пребывания в новом для себя амплуа. Не дожидаясь, пока поднимутся мои новоявленные опекуны, встал пораньше и припёрся сюда. Живописное местечко!
И первая моя осознанная прогулка по улице. Заодно окончательно убедился, что всё вокруг — не сон и не глюки. Даже не матрица. Я переродился. Сирота в маленькой деревушке, а вокруг — огромный и незнакомый мир. Какие-то страны, империи, войны… Я ничего не знаю и не понимаю. Благо, «мне» всего семь лет, а потому подобное простительно. Нагоню. Хочу ли — уже другой вопрос.
Не знаю… Говорят, что к старости человек начинает меньше желать и ставит перед собой менее серьёзные цели. Это одновременно и так, и нет. Я, по-моему, вообще никогда не ставил перед собой масштабных задач. Всё как-то… на дне скрёбся. И считал себя реалистом. О, какое поганое и мерзкое словечко. «Реалист»! Это пессимист, но с ноткой печали и самобичевания. Пессимист, который постоянно ноет, как же всё дерьмово, и никогда не ждёт ничего. Ни от жизни, ни от самого себя. «Сдерживает аппетиты». Зачем мечтать о несбыточном? О богатстве, славе, личном счастье? Урежь осетра, подумай о чём-то более реальном. Например, о зарплате. Или о том, как придёшь домой и всосёшь жбан пива, залипая в телек. А лучше о выходных через три дня. О, какие прекрасные, полностью реальные мечты!
Сейчас даже немного мерзко. Не хочу быть реалистом. Лучше уж оптимизм. Причём такой… нездоровый. Он хотя бы помогает не падать духом.
— Во-во, — пробурчал я самому себе. — Так что, Загрейн, смотри в будущее в розовых очках. Сирота? Меньше надзора. Ничего не знаешь о мире? Радость первооткрывателя! Войны, ауры и какие-то боевые стили? У тебя, сука, сверхсила в кармане! Местные «джеки чаны» смогут лишь грустно смотреть на тебя с земли. А потом мошка, которую я предварительно прополощу в самом жёстком яде, во сне залетит им в рот.
Эти мысли позволили вернуть на лицо улыбку. И правда. Будущее — это здорово. Так или иначе.
Шум шагов заставил обернуться. В мою сторону целеустремлённо шагала высокая черноволосая девочка. Возраст плюс-минус тот же, что у меня. Я её знал. Вета Бурс, дочь старосты, моя ровесница. Правда, «знал» — это лишь имя и внешность. Должно быть что-то ещё, но Загрейн не захотел делиться сокровенным. Влюбился в неё, что ли?
Мысленно хмыкнув, я сосредоточился на Вете. Чего она хочет?
Неважно, буду импровизировать, потому что она явно идёт ко мне, а не к реке. В крайнем случае, конечно, признаюсь, что «кое-что подзабыл», но слишком уж налегать на потерю памяти не хочется. Обзовут ещё дураком, вовек не отмоюсь.