Наконец пришла догадка: крысы! Безотчетный ужас обуял людей. Все собрались в кучу и заперлись в одной из келий.
И вовремя. Промедли они немного, им не удалось бы спастись. То было подлинное нашествие: крысы сновали повсюду. Даже сквозь дверь слышалась их постоянная возня, писк.
К счастью, дубовые доски сплошь были окованы железом.
Осада длилась трое суток. Люди уже мучались от голода и жажды. Калий требовал, чтобы ему открыли дверь дали возможность биться с крысами.
— Я их распинаю, — уверял он. — У меня ботинки с подковами.
К этому же начал склоняться и Сколт.
— Лучше погибнуть сражаясь, чем околевать с голоду.
К счастью, до этого не дошло. Крысы так же внезапно покинули собор, как появились. Куда они ушли, неизвестно.
Весь храм, все закоулки провоняли крысиным духом. Первое время казалось, что от этого запаха можно задохнуться, но потом то ли они свыклись, то ли воздух проветрился постепенно.
Ивоун давно заметил это и все время возвращался мыслью: откуда в храм поступает свежий воздух? И почему он не пропах бензином и мазутом? Почему воздух кажется влажным?
Записи в дневнике он делал теперь на ощупь, не будучи уверен, оставляет ли карандаш следы на бумаге.
«Мы потеряли счет дням. Последние батареи отказали».
«Появились странные звуки. Они раздаются где-то в вышине за сводами собора».
«Нас все больше тревожат эти звуки. Они методичны, в повторяющемся ритме. „Тук-тук-тук“. Потом опять трижды: „тук-тук-тук“. Они приближаются с каждым днем. Становятся оглушительней. Похоже, они сведут нас с ума. Ни о чем другом, как о природе этих звуков мы не способны думать».
«От этого адского грохота мы скоро сойдем с ума. Даже в глубине подвала от него не спасения. Что-то страшное с чудовищной силой и постоянством пробивается к нам. Скорее бы уж наступал конец. Или же это будет всего лишь началом наших адских мук?»
Вечером, когда снова наступила тишина, все выбрались из подвала, где отсиживались днем. Не поскупились, зажгли свечи. Некоторое время привыкали к свету.
Странная и поначалу совершенно непонятная картина предстала им. Почти вся восточная стена, портал и часть южного фасада были уничтожены. Обломки каменных плит и кирпичи вперемешку с искореженными автомобилями наполовину скрывали железобетонное тело, вторгшееся сверху и ушедшее в глубину. Более жуткой картины Ивоун не мог себе вообразить даже в кошмаре. Все были в недоумении.
Лишь долгое время спустя явилась догадка: наверху прокладывают автостраду. Это опора.
— Как жаль все-таки, что мы еще не на том свете, — сказала Дьела.
Теперь, если бы кто случайно попал в храм, он не вдруг понял бы, где очутился. Долго нужно было приглядываться, чтобы в этом хаосе рассмотреть своды и стены собора. В оконных нишах там и сям позаклинивало автомобили, а кое-где разбитые машины свешивались вниз почти целиком. На полу повсюду навалены кучи хлама: искореженные части машин, мятые канистры, проношенные рваные баллоны и прочая дребедень. Повсюду раскидано битое стекло и щепа оконных переплетов. Скамьи опрокинуты. Лишь центральный проход оставался не сильно захламленным: сюда иногда лишь прилетали осколки разноцветных стекол, да закатились два — три баллона.
Они совсем переселились в подвальные кельи и редко когда поднимались наверх.
Видимо, наверху прошел сильный ливень или же снова выпал обильный снег. Целые сутки сверху текли потоки воды, грязной, мутной, пахнущей битумом.
Ивоун один брел посредине храма, прислушиваясь к плеску водяных струй, к капели. Внизу под ногами бежал ручей.
Внезапная мысль пришла ему. Взволнованный, он начал рукой шарить по каменному полу, отыскивая направление потока. Более часа ползал по всему храму, пока определил главный сток. Вода стекала в сторону западного подвала. Туда они почти не заглядывали: там помещался один из подземных алтарей и находились склады различной церковной утвари, большей частью пришедшей в негодность. Там же были похоронены Ахаз и Урия.
Поток воды с шумом катился по мраморным ступеням. Ивоуну приходилось соблюдать осторожность, чтобы не подскользнуться. Потом он пробирался на ощупь вдоль извилистого коридора. Вода здесь текла уже большим ручьем, шумным и бурливым. Напор был таким, что Ивоун едва держался на ногах. Коридор круто повернул, наклон стал сильнее. Под ногами было скользкое каменное ложе, вылизанное водой. Ивоуну пришлось схватиться за выступ стены, чтобы удержаться, иначе его могло утащить в глубь подземелья. Оттуда несло сыростью и холодом. Где-то чуть впереди шагах в десяти от него методично повторялся один и тот же звук. Чем-то массивным и тяжелым стучало по железу.