– Он к вам наведывается? – спросил Толя.
– Конечно! Каждый день он должен приходить ко мне на обследование.
– Сегодня он был?
– В шесть вечера придёт.
Оставалось ждать час. Мы решили остаться. Хочется поговорить с ним. Однако Широков не явился в назначенное время. Врач сказал, что бывает, он запаздывает. Прошёл ещё час.
– А вот это уже не смешно! – врач набрал номер на телефоне. – Кать, скажи, пусть готовят машину! Широков не явился на приём. Поедете с нами?
– Конечно!
Мы запрыгнули в «газельку». Зазвонил телефон. Толя ответил.
– Почему-то не сомневался. Нет. Едем к нему домой. До связи.
– Что они узнали? – полюбопытствовала я.
– Он не появлялся на работе неделю. Начальство говорит, что в курсе его болезни, поэтому не дёргаются.
– Какая неделя?! – вклинился в разговор Жилов. – Максим приходил ко мне вчера и позавчера! Нет, с ним явно что-то случилось!
К дому пациента мы прибыли махом. Жил он на втором этаже. Дверь нараспашку. Бардак в квартире. Соседи сказали, что соседа уже неделю не видели. Одна девушка видела, как Широков что-то себе вкалывал. Жилов побелел.
– Я ему не прописывал уколы. На его организме это может плохо сказаться.
Были найдены дома шприцы и много разных бутылочек. Надев перчатки, врач стал их рассматривать. Ещё на три тона побелел.
– Его надо найти!
– Что случилось? – в унисон спросили мы с Толей.
– Он колол наркотики. Ведать решил покончить с собой, но при этом пощекотать городу нервы.
– Пока что у него получается, – вздохнула я.
– Что вы имеете в виду?
– Есть подозрения, что он похитил девушку.
– Быть не может! Он не способен на такое.
– Наркоманы на всё способны, – отрешёно сказал Толя.
* * *
Ба! Кого я вижу? Да это же сам Роман!
– Какие люди, да ещё и без охраны! – съязвила я.
– Ты по мне соскучилась?
– А то! Сколько я тебя не видела? Недельку? Как поживаешь?
– Не жалуюсь. Куда бриллиант дела? – в лоб задал он вопрос.
– На месте. Лично мне чужого не надо.
– Да ладно! Поварёшку кто стащил? Начала с мелочёвки, а закончила бриллиантом. А ещё и представитель закона! – разглагольствовал он.
Сидели мы в допросной. Жажду пообщаться с этим типом. Сидит спокойно и батон на меня крошит. Нет, что-то здесь не чисто!
– Ты почто печенье на меня крошишь? Бриллиант не собственность Лужкова и не твоя.
– Я его купил на аукционе и имею на него все права, – важно заявил он.
– Да ну? Бриллиант краденый и аукцион аннулирован. Камень принадлежит музею, откуда его собственно и украли.
– Честно? До лампочки. Я деньги заплатил и хочу, чтобы мне его вернули.
Не много ли хочешь?
– Ты хоть в курсе, почему тебя здесь держат? – поинтересовалась я.
– Говорят, что у меня краденый бриллиант. Я о нём заявил, ибо ограбили. Я даже знаю, кто постарался.
Он впился взглядом в меня. Если он думал, что я отведу глаза, то глубоко ошибается. Я не стану открываться. Боюсь, что меня за соучастие, разжалуют. А ещё хлеще – уволят и штраф в красивом конвертике вручат, который я замучаюсь выплачивать.
– Это всё Лужков. Выясняй с ним отношения, когда он выйдет.
– Да? А я вот думаю, что стоит сначала всё прояснить между нами.
– И что же? – заломила я бровь.
– Думаю, что именно ты участвовала в этом деле. В ту ночь я искал тебя по всему дому.
– Плохо искал. Марк в первую ночь вообще выжил меня из комнаты. Ночевать пришлось в кладовой, – резонно сказала я.
– Тебя НИГДЕ не было! Я всё осмотрел! – рявкнул он.
– Повторяю для особо одарённых: плохо искал. Не буду же я тебе рассказывать, где ночую? Тебя это вообще не должно волновать. За незаконное хранение бриллианта тебе назначат наказание…
– Кто тебе это сказал? Меня не привлекали к ответственности ни разу! И на этот раз я увильну от неё, – сказал Роман тихо, чтобы слышала только я.
– Я постараюсь нарушить это, – пообещала я, выходя из допросной.
– Ты ещё с ним нянчишься?
– Эта такая зараза, что лучше к нему подходить с другого бока.
– Подойду сейчас к нему с другого бока! – разозлился Толя.
Зря он так. Роман ничего не скажет или будет издеваться над ним.
– Как бриллиант оказался у тебя?
– Ты глянь, кто пришёл! Как дела Свиридов? Давно что-то я тебя не видел. Не загнулся ещё на этой работе? Всё так же плохо платят?
– Платят мне неплохо, зато я деньги зарабатываю, а не ворую. На вопрос отвечай!
– Разве так разговаривают с бывшими одноклассниками? Помнишь, как мы развлекались?
– Отвечай! – ударил он кулаком по столу.
– Бриллиант является моей собственностью. Я заплатил за него и являюсь его единственным хозяином, – вкрадчиво сказал Роман.
Это уже было. Другими словами он мне аналогичное сказал.
– Не хочешь вспомнить молодость?
– Нет.
Толя вышел. Роман не скрывал смеха.
– Я возмущён!
– А ты мне не верил, – ухмыльнулась я. – Он действительно сделает всё, чтобы суд его признал потерпевшим.
– И что делать будем?
– Я попробую поговорить с судьёй. Дама она хорошая, должна что-то придумать.
– А улики?
– Если потребуется – достану.
– Каким образом?
– Есть пара способов.
– Слышали новость? – спросила Марина, когда мы с Толей вошли в кабинет. – Объявился наш больной!
– А вот с этого места поподробнее Маришка, – попросила я, поставив чайник.
– Как всегда Ксения Хитровая со своим оператором Евгением Слеповым отправились на прогулку.
– Ага! С камерой, – хохотнул Антон. Видимо Марина ему рассказывала своими словами.
– Вот! – протянула она. – Идут они себе, никого не трогают, а тут бац! – и Максим Широков выглядывает из частного дома. У него в заложниках Оксана Вандышева. Требует триллион рублей, вертолёт и карту.
– А карта зачем? – нахмурился Толя.
– Дык, он будет выбирать себе остров, на котором его никто не будет беспокоить.
– А как же пилот? – заинтересовалась я.
– Ничего ты не понимаешь, Шаера, – отмахнулась та. – Не модно летать с пилотом. Сей прекрасный экземпляр желает сам повести вертолёт.
– Бедная машина. Не жестоко ли?
– Говорит, что нет, и желает пообщаться.
– С нами? Это для чего?
– А он говорит, что только высшие умы внимают к его просьбе.
– Раз настаивает, пошли, поговорим, – пожала я плечами.
– Только говорить буду я! – вызвался Толя.
– Чего это?
– Прошлый раз ты испугала беглецов, – напомнил он.
Было дело. Прибыли мы к ветхому домику. Немного наклонён, окна выбиты, зарос по самое ни хочу.
– Хоть бы дом окультурил, – обронила я.
– Делать вот мне больше нечего! – вякнули из дома.
– О! Меня знать хорошо слышно!
– Максим, отпусти заложника! – взывал к совести врач Жилов.
– А меня пропустить? – это уже госпожа Хитровая. – Жень, давай сюда!
– А вот прессе здесь делать нечего! – возразил участковый.
– Прессе можно! Итак, мы ведём прямой репортаж с улицы Солнечной, где в ветхом домике таится душевно больной Максим Широков с флейтисткой Оксаной Вандышевой. Полиция оцепила территорию и пытается найти общий язык с Широковым.
– Не надо со мной ничего искать! Я всё прекрасно сам нахожу!
– Неужели? Давай меняться! – предложил Свиридов.
Это на что он меняться собрался?
– Это на что начальник?
– И действительно! – озадачилась Марина. – Мне тоже интересно.
– Мы тебе дадим уйти и не станем тебя преследовать. Взамен отпусти заложницу!
Молчание. Там не слышно скрежета мозга во время работы?
– Чего это он долго думает? – нахмурилась я. – Обычно такие товарищи отвечают на вопросы чётко, ясно и сразу же.
– Я думаю!
– Оу! Не знала, что он умеет.
– Я не согласен! – через полчаса сказал больной.