Пугачев положил на место грифель и сел за стол, вытирая пальцы.
— Строительство таких грандиозных подземных сооружений потребует больших усилий и средств. Но зато навсегда решит все проблемы города с нечистотами. Затраты на их сооружение будут постепенно возмещены платой с домовладений за подключение к канализационной сети. Начать работы по подготовке проекта можно уже сейчас. Для этого нужен точный нивелирный план рельефа города в пределах Камер-коллежского вала с дополнениями вдоль Москвы-реки в сторону Люберец и вдоль Яузы в сторону Мытищ. Кто из вас возьмется за топографию?
Пугачев обвел архитекторов взглядом. Внезапно поднялся француз.
— Ваше величество, меня зовут Николя Легран. Я буду счастлив участвовать в таком грандиозном проекте.
И он поклонился, коснувшись буклями парика поверхности стола.
— Хорошо, месье Легран. Определитесь с необходимым штатом и инвентарем и начинайте.
— Государь, а нельзя ли мне привлечь к работе нашего юного друга, Василия Еготова. Он призван в вашу победоносную армию, но мне представляется, что гораздо больше пользы он принесет на профессиональном поприще.
Пугачев взглянул сначала на Еготова, потом на Леграна и согласился.
— Хорошо. Он войдет в состав инженерной части, которая будет вам придана.
Парень просиял и с благодарностью посмотрел на довольного француза.
— Но отвод стоков — это только половина дела. Вторая — это обеспечение города питьевой водой. Грязная вода — источник половины всех болезней, господа. Запомните это.
Пугачев строго обвел взглядом всех присутствующих.
— Насколько мне известно, в районе Мытищ есть сильные и чистые источники. Требуется подсчитать их производительность и разработать проект транспортировки воды в город самотеком. Фёдор Васильевич, — обратился самозванец к Каржавину, — возьметесь за этот проект?
Тот встал, поклонился.
— Живота не пожалею, Ваше Величество.
— Очень хорошо, — улыбнулся Пугачев. — Итак, город получит четкий план развития, удобную дорожную сеть, чистую воду и отвод нечистот. Но этого мало для столицы империи. Надо придать городу индивидуальное, узнаваемое лицо. К моему прискорбию, господа архитекторы пока не находят ничего умнее, чем копировать европейские каноны. Подобно обезьянам, корчащим рожи вслед за человеком, они пытаются построить кривую копию Европы меж родных осин.
Баженова глубоко оскорбило подобное сравнение. Но он постарался никак это не показать.
— И в своем подражательном угаре господа архитекторы не щадят даже древние памятники Руси, пропитанные историей. Омытые кровью наших предков. Василий Иванович, расскажите мне, как у вас рука поднялась снести пол-Кремля? Что за уродливый сарай, утыканный колоннами по периметру, вы на его месте вознамерились построить? И не кивайте на Екатерину. Этой дурочке такой проект в голову прийти не мог. Это ваша инициатива. Ваша идея.
Баженова затрясло от негодования. Еще никто не посмел назвать его шедевральный проект сараем. Даже недоброжелатели признавали достоинства проекта и порой критиковали только за стоимость или трудности возведения. Но с точки зрения архитектурных канонов рационализма он был почти совершенен.
Баженов поднялся, покосившись на Казакова, который тихонько прошептал:
— Вася, осторожней..
Несколько долгих секунд Баженов смотрел в глаза Пугачеву, а потом начал:
— Европейские каноны родились не на пустом месте. В их основе архитектура Рима и Византии, откель мы, кстати, получили и письменность, и религию. Классическая архитектура подчиняется правилам золотого сечения. Гармония, заключенная в этом правиле, понятна и приятствена человеческому глазу, к какому бы народу этот человек ни принадлежал. Никакой иной архитектуры, кроме классической, быть не может. Иначе это будет нечто кривое и не симметричное, яко старые боярские терема. А по поводу заимствования знаний с запада, то и это для Руси было свойственно. Стены и постройки Кремля, о котором ваше величество, изволили печаловаться, строили итальянцы, такие как Пьетро Антонио Солари, Алоизио де Карезано, Алоизио Ламберти да Монтиньяна. И в этих постройках нет ничего оригинального, у них полно прототипов в тех же Милане и Флоренции. Так что же мне сейчас должно было помешать перенять у европейцев знания об архитектуре и сделать город красивее и рациональнее?
Пугачев внимательно выслушал. Жестом посадив Баженова на место, он сам откинулся на спинку кресла и чему-то усмехнулся.