— Не смоет! — гордо заявил Василий. — Я добавил экстракт паутины и слезы совы. Теперь краска держится, пока не решит сама исчезнуть. То есть — до завтрашнего утра.
— Слезы совы? Это же грустно!
— Не грустно — волшебно. Совы плачут только от красоты. Я у Кармелиты спросил.
— И что она сказала?
— Сказала: «За булочку — скажу. Без булочки — я спала».
Марина Сергеевна вздохнула, но согласилась. В конце концов, фонтан давно просил перемен. Особенно после того, как в него упал мяч, а потом ещё и кроссовок.
В 21:45 щекоты уже стояли у фонтана — тихие, как тени, быстрые, как капли росы.
— Готова? — прошептал Василий.
— Готова, — кивнула Марина Сергеевна. — Но если что — я не виновата. Это всё твоя бирюза.
— Это не бирюза! Это надежда в жидком виде!
Они одновременно макнули кисти в краску — и коснулись воды.
В тот же момент фонтан чихнул — и включился.
Струи брызнули вверх — и… засияли.
Не просто бирюзовым.
Не просто золотым.
А бирюзово-золотым, как море под закатом, как крыло тропической птицы, как мечта, которую ты почти забыл, но она вдруг вернулась.
— Ого… — выдохнул Василий. — Даже лучше, чем я думал.
— Даже я не ожидала такого… — прошептала Марина Сергеевна, и её хвост радостно подпрыгнул, а ушки прижались от восторга.
Вода пела. Цвет танцевал. Даже лягушки на пруду замолчали — и смотрели.
— Это… это же… — раздался голос сверху.
Щекоты замерли.
На ветке дуба сидела ворона Кармелита. Она смотрела на фонтан, раскрыв клюв.
— Это… шедевр, — сказала она наконец. — Я всё видела. И я… не скажу. — Она посмотрела на щекотов. — При условии, что завтра — две булочки. С маком. И одна — с изюмом.
— Договорились! — прошептали щекоты хором.
Кармелита кивнула — и улетела, бормоча: «Вот уж не думала, что доживу до дня, когда фонтан станет красивее меня…»
А в 22:30, когда щекоты уже грелись у костерка из светлячков и пили чай с мятой, раздался шум машин.
— О нет… — прошептала Марина Сергеевна. — Неужели…
— Это он, — сказал Василий, прячась за пень. — Мэр!
К фонтану подъехала чёрная машина. Вышел мужчина в строгом костюме, с бровями, как у совы, и с телефоном в руке.
— Ну, Чайников, показывай, что там у тебя за «благоустройство», — сказал он сухо.
Чайников, стоявший рядом в своей потёртой форме, только развёл руками:
— Идёмте, Иван Абрамович. Самое интересное — в центре.
Они подошли к фонтану.
Мэр посмотрел — и замер.
Бирюзово-золотые струи подсвечивались фонарями. Вода переливалась, как живая. Даже камни вокруг фонтана, незаметно тронутые щекотами, мягко светились в темноте — зелёным и красным, как будто парк дышал цветом.
— Это… что это? — спросил мэр, не отрывая глаз.
— Арт-инсталляция, — спокойно сказал Чайников. — Временная. В рамках… эээ… программы «Парк улыбается». Автор — анонимный гений. Решил порадовать город.
— Кто дал разрешение?
— Вы, Иван Абрамович. В прошлом месяце. На собрании. Помните? Вы сказали: «Пусть будет больше красоты, а не отчётов».
Мэр задумался. Потом улыбнулся — впервые за три года, как говорят в администрации.
— Знаешь, Чайников… это… красиво. Очень красиво.
Он достал телефон — и сделал фото. Потом ещё одно. И ещё.
— Я это в «Телеграм» выложу. Пусть все видят — у нас в городе есть чудеса.
Чайников кивнул, пряча улыбку.
— Только… — добавил мэр, вдруг посерьёзнев, — в следующий раз — предупредите. А то я чуть инфаркт не схватил.
— Обязательно, Иван Абрамович. Обязательно.
Когда мэр уехал, Чайников подошёл к кустам.
— Вылезайте, художники. Он уехал. И… он доволен.
Щекоты вышли, робко улыбаясь.
— Он сказал «красиво»? — спросила Марина Сергеевна.
— Сказал. И фото сделал. И в «Телеграм» выложит.
— Значит… мы победили? — спросил Василий.
— Победили, — кивнул Чайников. — Но… — он понизил голос, — завтра приедут журналисты. Будут искать «анонимного гения». Так что… отдыхайте. И не красьте ничего до понедельника. А то гений окажется меньше ладони — и с усами.
Щекоты засмеялись.
— А фонтан… — начала Марина Сергеевна.
— Фонтан будет светиться до утра. А потом… — Чайников посмотрел на небо — …исчезнет, как и положено волшебству. Чтобы осталось только воспоминание. И желание увидеть снова.