Рядом исследователей плачи и просьбы рассматриваются как частные случаи самого древнего молитвенного жанра – жалобы. Для нашего внутреннего опыта соотнесенность просьбы, плача и жалобы с Богом очень понятна. Мы обращаемся к Нему наиболее прямо и полногласно в момент нужды, в момент какого-то чрезвычайного внешнего или внутреннего обременения, которое мы не в силах понести. Плач – это самый радикальный вариант молитвы, просьба – более мягкий.
Как правило, в плачах псалмопевец сетует на то, что подвергается угнетению от других людей, своих врагов, но допускает в оценке их действий важную двойственность. Он говорит о личных врагах, но хочет донести Богу, что эти недостойные люди – на самом деле и Божии враги тоже. И во втором пункте и кроется, по заверениям писателя, истинная причина враждебности этих злодеев к нему – ведь автор на стороне Бога!
Бог не может быть здесь просто третейским судьей, говорит псалмопевец, Он – одна из сторон конфликта! При этом, как правило, враждебность Творцу заключена не в том, что злодеи грешат против культа – обижают Его священников или не приносят Ему положенных жертв. Врагом Бога можно быть, не только когда ты грешишь против Его собственности, но и когда грешишь против Его суверенности и вовлеченности в историю мира. Злодей – это циник: насмешник и нечестивец, не верящий в то, что Небесам вообще есть дело до земли. А раз так, то все позволено: «В надмении своем нечестивый пренебрегает Господа: „не взыщет“; во всех помыслах его: „нет Бога!“ Во всякое время пути его гибельны… уста его полны проклятия, коварства и лжи; под языком – его мучение и пагуба; сидит в засаде за двором, в потаенных местах убивает невинного… говорит в сердце своем: [забыл Бог, закрыл лице Свое, не увидит никогда]» (Пс. 9: 25–32).
Автор жалобы хочет указать, что зерно конфликта глубже, чем может показаться. Он как бы говорит: «между мной и моим врагом – разрыв из-за очевидных, простых причин, но за ними – мировоззренческая пропасть». Сам псалмопевец видит мир и действует в мире как часть замысла Божия, а его враги – как противники этого замысла. Рыдая, он указывает Богу на эту Его недостачу, на промах, призывая его исправить. Творение должно функционировать адекватно и вменяемо, и враги автора – противники Богу в устроении миробытия и апологеты противления Ему. Отсюда – призыв сделать участь их незавидной, чтобы всем видящим ее было неповадно следовать путями развратителей: «Ты видишь, ибо Ты взираешь на обиды и притеснения, чтобы воздать Твоею рукою. Тебе предает себя бедный; сироте Ты помощник. Сокруши мышцу нечестивому и злому, так чтобы искать и не найти его нечестия!» (Пс. 9: 35–36).
Нужно заметить, что тема циника-насмешника как апологета нечестия достаточно хорошо раскрыта и в других книгах корпуса Писаний – «Kəṯūvīm» (כתובים, Кетубим[3]). От ранних Притч и Екклесиаста до не входящей в канон, но продолжающей его логику Премудрости Соломона авторы живописуют таких «хозяев жизни», привыкших брать от нее все и быстро. Злодеев глубоко оскорбляет сам факт существования праведника – это очевидная перекличка с псалмами-жалобами: «Устроим ковы праведнику, ибо он в тягость нам и противится делам нашим, укоряет нас в грехах против закона и поносит нас за грехи нашего воспитания… Тяжело нам и смотреть на него, ибо жизнь его не похожа на жизнь других, и отличны пути его…» (Прем. 2: 12, 15). Отсюда и растет их ненависть: «… осудим его на бесчестную смерть, ибо, по словам его, о нем попечение будет» (Прем. 2: 20). Здесь мы можем вспомнить момент, когда распятому Христу бросают: «…если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него» (Мф. 27: 42).
Следующий жанр – это гимны, или псалмы хвалений. Именно по нему Псалтирь на иврите именуется «Книга хвалений» – «תהלים» («Теhилим»). В некотором смысле их появление соотнесено с логикой нашей жизни – от плачей и просьб мы в итоге должны бы прийти к благодарению и хвале. В этой же логике, кстати, движется повествование в другой книге, наполненной гимнами, – в Откровении Иоанна Богослова: от мучеников, требующих отмщения (см. Откр. 6: 10), что для нас вместимо и понятно, до тех же мучеников, прославляющих и благодарящих Бога за все, произошедшее как в бытии мира, так и в их личной жизни, вплоть до мучений (см. Откр. 15: 3–4), что уже не столь понятно.
3
Священное Писание в иудаизме делится на три крупных раздела: Тора («Закон» – Пятикнижие), Небиим («Пророки» – большинство исторических и пророческих книг) и Кетубим («Писания» – Псалтирь, Книга пророка Даниила, учительные книги).