После указания на жанры позвольте еще пару слов про основные литературные ходы, которые используют авторы псалмов. Их целый ряд, но, наверное, самым очевидным является параллелизм. Эту особенность замечал каждый читатель Псалтири: автор почти всегда ходит вокруг одной и той же мысли несколько кругов. Например: «Благословлю Господа во всякое время; хвала Ему непрестанно в устах моих» (Пс. 33: 2) – что это, как не одна и та же мысль? «Я всегда благословляю Бога» и «я хвалю Бога непрестанно» – это же одно и то же. Параллелизм – один из самых популярных приемов ближневосточной литературы: он не уникален именно для Псалтири или Ветхого Завета, а характерен для ближневосточных текстов в целом. В нем проявляется ментальность жителей этой местности: они не пытаются, как греки, объяснить, чем объект «А» отличается от объекта «Б», определить все его базовые качества и свойства, для этого его препарировав. Их подход подчеркивает разные грани явления, показывает его с нескольких сторон, давая понять, что оно не одномерно. И, например, одна и та же хвала может играть оттенками. Ветхий Завет в принципе слабо соотносится с греческими системами мысли, и тот маневр, который сумела осуществить впоследствии культура, – ввести Ветхий Завет в парадигму античной мысли – очень интересный. Сами пророки, наверное, сильно бы удивились, когда о них стали бы говорить на языке Платона и Аристотеля: как минимум потому, что они в этих категориях даже не думали.
Удобство параллелизма как поэтического приема в том, что такого типа литературный ход очень легко переводится на любой язык без потери смысла. В этом даже можно увидеть некий Промысл, ведь Писание будет предложено в итоге всем народам! Когда мы точно переводим ритмическую или рифмованную поэзию, мы теряем и ритм, и рифму. Или же для их сохранения мы стилизуем текст, и тогда, в ряде случаев, прямой смысл подвигается в сторону ради красоты и гармоничности формы. Не получается сохранить сразу все: либо содержание, либо форма. А вот с параллелизмом все прекрасно: и гармоничность структуры никуда не уходит при переводе на любой язык, и смысл вполне себе остается тот же.
Существует этот прием в нескольких формах. Самая распространенная – это синонимическая параллель, когда об одном и том же говорится примерно в идентичном виде, то есть дается несколько углов зрения на один и тот же вопрос. «Благо славить Господа и петь имени Твоему, Всевышний» (Пс. 91: 2) – это повторение одного и того же тезиса. Но обычно перед нами – как бы параллель двойственного формата, то есть синонимы внутри одной строки, и одна целая строка с группой из двух синонимов будет параллельна второй строке с такой же группой из двух синонимов. Мы получаем, условно, двустишие. В нашем случае «Благо славить Господа и петь имени Твоему, Всевышний» – это первая строка. «Возвещать утром милость Твою и истину Твою ночью» (Пс. 91: 3) – вторая с той же мыслью.
Иногда встречается антитетический параллелизм – через противопоставление. Часто он имеет этическую окраску, в нем говорится о праведнике и грешнике. Например: «Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет» (Пс. 1: 6). «Скимны [молодые львы] бедствуют и терпят голод, а ищущие Господа не терпят нужды ни в каком благе» (Пс. 33: 11) – здесь параллелизм через противопоставление природного. Кстати, природная тема, соотнесенность какого-то внешнего явления и внутреннего переживания очень характерна для псалмов и также для ближневосточной литературы вообще. Любовь сравнивается с огнем, ярость – с текущим потоком, жажда зверя – с жаждой по Богу: «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!» (Пс. 41: 2).
Последний из типов параллелизма – синтетический. В нем только две строки, прочитанные вместе, дают целостную мысль: «И будет он, как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время свое / и лист которого не вянет; и во всем что он ни делает, успеет» (Пс. 1: 3) – вторая строка здесь высвечивает суть, делает смысл первой более объемным.
Приемов этих множество. Упомяну и аллитерацию – повторение одних и тех же букв или буквосочетаний в каком-то небольшом объеме текста (например, в стихе) для достижения звукового эффекта. Так, в «Медном всаднике», произнося строки «Нева вздувалась и ревела, / Котлом клокоча и клубясь…», мы слышим клокотание вод. Этот прием, очевидно, почти всегда исчезает при переводе. Повторение согласных в стихах псалмов слышно только на иврите. При чтении на любом другом языке аллитерация растворяется: «шаалу шелом Ирушалайм» превращается в «просите мира Иерусалиму» (Пс. 121: 6).