Я понял, что канцелярия управляющего была лишь преддверием. Настоящий суд ждал меня в главном зале совета, в личных покоях князя Святозара. Когда мы пришли, атмосфера была настолько тяжелой, что, казалось, ее можно резать ножом.
В центре зала, за массивным дубовым столом, сидел сам князь. Его лицо, обычно суровое, сегодня было черным от гнева и беспокойства. По правую руку от него — Ярослав, сжавший кулаки добела. Воевода Ратибор, пришедший с нами, прошел и встал слева.
Вдоль стен, в полутени, стояли другие — седобородые, суровые ветераны, старая гвардия. Их лица были непроницаемыми, как камень, а взгляды, которыми они провожали меня, были холодными и полными недоверия.
Среди них был один, чей взгляд я почувствовал на себе почти физически. Тяжелый, изучающий, как у змеи, готовящейся к броску. Я не знал, кто это, но от него исходила аура власти, возможно, даже большей, чем у самого князя.
Чуть поодаль, ближе к этим теням, чем к свету княжеского стола, с видом оскорбленной добродетели, уже стоял лекарь Демьян. Его вызвали первым, как официального эксперта, и от этого вся ситуация становилась еще более опасной.
Меня ввели последним и оставили стоять в центре зала, как преступника перед трибуналом.
— Докладывай, Ратибор, — пророкотал князь, не глядя на меня.
Старый воевода шагнул вперед.
— Мой князь, на это утро почти четверть дружины не в состоянии нести службу. Люди слабы, их мутит, некоторые не могут подняться с нар. Мы теряем боеспособность с каждым часом. Если так пойдет и дальше, к закату мы останемся без войска.
Святозар медленно повернул свою голову и вперил взгляд в лекаря.
— Что это за хворь, Демьян? Почему твои отвары не помогают? Ты главный лекарь этого рода. Отвечай!
Демьян шагнул вперед, и я увидел в его глазах смесь страха и затаенного триумфа. Он бросил взгляд на меня.
— Хворь неведомая, мой князь, — начал он вкрадчивым голосом. — По всем признакам — злая болотная лихорадка, принесенная с водой. Мои отвары сильны, но они рассчитаны на крепкие, здоровые тела воинов. А я боюсь… — он сделал театральную паузу, бросив на меня быстрый взгляд, — … боюсь, что новое питание этого поваренка, полное неизвестных трав и кореньев, ослабила организмы дружинников, сделав их уязвимыми для любой заразы, — Демьян не смог удержаться от столь грязного хода. Умом он понимал, что Хозяин будет взбешен его своеволием, но удержаться от мести не мог.
Это был гениальный в своей подлости ход. Он не обвинял напрямую в отравлении, а выставил меня виновником ослабления гарнизона, что делало его слова правдоподобными в глазах князя.
Ярослав вскочил было с места, но его остановил жест Степана Игнатьевича. Управляющий посмотрел на меня и едва заметно кивнул. Мой выход.
Я шагнул вперед, вставая на один уровень с Демьяном. Я не стал оправдываться.
— Мой князь, — мой голос прозвучал спокойно и отчетливо в гулкой тишине зала. — Уважаемый лекарь ошибается. Это не хворь. Это яд.
По залу пронесся удивленный шепот. Демьян побагровел.
— Что за дерзость⁈
— Это не дерзость, а факт, — продолжил я, глядя только на Святозара. — Моя еда, которую ели все без исключения, абсолютно чиста. Я проверил каждый ингредиент. Заболели лишь те, кто пил сырую воду из главного колодца. Симптомы, которые я наблюдал, — не лихорадка, а медленное, прогрессирующее истощение жизненных сил. Так действует не болезнь, а яд, созданный для того, чтобы ослабить армию изнутри. Колодец отравили.
Я выдержал тяжелый, изучающий взгляд князя.
— Я знаю, что это за яд и я могу создать противоядие.
— Ложь! — взвизгнул Демьян. — Шарлатанство! Он пытается выгородить себя, придумывая сказки о неведомых ядах!
— Тогда проверь сам, лекарь! — раздался вдруг голос Ярослава. — Или твоих знаний хватает лишь на то, чтобы варить горькие отвары от кашля?
— Довольно! — удар кулака Святозара по столу заставил всех замолчать. Он поднялся во весь свой могучий рост и посмотрел на меня. — Ты утверждаешь, что можешь спасти моих людей?
— Да, мой князь, — ответил я твердо. — Я могу создать очищающий отвар, который выведет эту заразу из тел ваших воинов.
Я знал, что рискую всем, но это был мой единственный шанс доказать, что моя сила — не в колдовстве, а в знании, способном спасать жизни там, где пасует искусство Демьяна.
Святозар тяжело опустился в свое кресло. Он смотрел на меня долгим, изучающим взглядом, в котором боролись отчаяние, недоверие и последняя, слабая надежда.
— Что тебе нужно для этого лекарства, повар? — спросил он наконец, и его голос был хриплым от усталости.