Я указал на гору грязного мха.
— Станция промывки. Матвей, ты главный. Берешь самых младших. Ваша задача — промывать «Губчатый мох» до идеальной чистоты. Каждая песчинка, каждая травинка должна быть убрана. От вас зависит чистота основы.
Матвей кивнул и тут же принялся выбирать себе помощников.
Затем я повернулся к Федоту и старшим ученикам лекаря.
— Федот, ты отвечаешь за котлы. Вы вместе с… — я указал на двух самых толковых учеников, — … варите базовый отвар из мха. Строго следовать моим инструкциям по температуре. Никакого бурного кипения.
Затем я повернулся к самому толковому и старшему из учеников Демьяна.
— Ты, — сказал я, — отвечаешь за Станцию Отварки. Вот «Огненный корень». Твоя задача — просто варить его в этом котле. Не бойся, что отвар будет мутным и вонючим, — так и должно быть. Просто вари, пока корень не станет мягким, а затем принеси котел мне.
Я подошел к центральному столу, который уже велел очистить.
— Станция Очищения. Это мой пост. Сюда вы будете приносить мне котлы с мутным отваром из «Огненного корня». Здесь я буду превращать яд в лекарство.
И наконец, я указал на маленький столик в углу.
— Это будет Станция Смешивания. Здесь будет проходить финальный этап. Никто не подходит сюда без моего приказа.
После того как я озвучил план работы, ребята уже не выглядели такими растерянными. Каждый получил свою задачу и со всей серьезностью приступил к делу.
Битва за крепость началась.
Лекарские палаты превратились в гудящую алхимическую фабрику. Младшие поварята, под четкими командами Матвея, с ожесточенным усердием промывали мох. Воду им подтаскивали воины, которых назначил Ратибор.
Федот, используя свой многолетний опыт работы с огнем, вместе с учениками Демьяна, которые с удивлением наблюдали за его мастерством, поддерживал идеальный жар под котлами с основой. Они работали слаженно, их первоначальная враждебность и недоверие растворились в общем, отчаянном труде.
Мой пост был главным «цехом», сердцем этого конвейера. Один за другим мне приносили котлы с мутным, красновато-бурым, дурно пахнущим отваром из «Огненного корня». И я, раз за разом, проводил свой ритуал с яичными белками.
Эта работа была изнурительной, она требовала предельной концентрации. Я чувствовал, как с каждым «очищенным» котлом уходит частичка моей энергии, моего Дара, но я не останавливался. Ученики Демьяна наблюдали за мной с подозрением и недоверием, видя, как я раз за разом превращаю ядовитое варево в чистое, как слеза, янтарное лекарство.
Наконец, когда первая партия основы и очищенного стимулятора была готова, я перешел на «Станцию Синтеза». Здесь, вдали от суеты, я лично смешивал компоненты, добавляя выверенную дозу вытяжки «Искра-цвета». Моя новая пассивная способность, [Алхимическая Интуиция], работала безупречно.
Я не просто следовал рецепту, а чувствовал его, интуитивно понимая, когда нужно добавить последнюю каплю, когда нужно снять котел с огня.
Это был танец на острие ножа, но он был совершенен. Котел за котлом, палаты наполнялись слабо мерцающим, пахнущим свежестью противоядием. Мы создавали реку жизни, которая должна была смыть волну смерти, захлестнувшую крепость.
Наш конвейер жизни работал на пределе, но я понимал, что этого недостаточно. Производство противоядия было лишь одной частью битвы. Вторая, не менее важная, — его правильное и своевременное применение. Здесь у меня возникла проблема. Я не знал, кто из сотен больных находится в самом критическом состоянии. Я мог бы тратить драгоценное время на [Анализ Статуса] каждого, но был способ проще и, в каком-то смысле, изящнее.
Я оторвался от своей «Станции Очищения» и, вытерев руки, направился в тот темный угол, где, словно изваяние, стоял Демьян. Он не мог просто стоять без дела. Его бездействие на фоне всеобщей лихорадочной работы выглядело как саботаж, и я видел, как Ратибор, контролирующий порядок в палатах, уже бросает на него гневные, нетерпеливые взгляды.
Демьян увидел, что я иду к нему, и весь напрягся, как старый волк, готовый к последней, безнадежной схватке. В его глазах плескалась чистая, незамутненная ненависть.
Я подошел и остановился в паре шагов от него. Не стал его унижать или упрекать, а решил использовать его.
— Лекарь, — сказал я, и мой голос был деловым. — Мне нужна ваша помощь.
Он опешил от такого обращения. Он ожидал чего угодно — приказа, угрозы, насмешки, — но не просьбы о помощи.