— Только учтите, — перебил Атанаса дубль. — Мы сильно упрощаем ситуацию, ведь Игра имеет не один уровень, а речь идет только о том, который доступен стае людей.
— Хорошо, я вас понял, — сказал Ромашин-второй, встречая дружелюбный взгляд своего двойника и отвечая ему сдержанно-заинтересованным, уже не враждебным взглядом. — Допустим, мы выйдем из Игры — все, кто осознал ее агрессивный характер и бесперспективность. А если Игроки найдут нам замену? Сможет ли остановить Игру потеря Игроками всех… м-м, пешек?
— Господин Судья первой категории, — произнес Ромашин с некоторой иронией, — мы с вами всего лишь люди, и наш уровень — регуляция Игры биологических систем. Высшие уровни нам недоступны. Но и наш — весьма и весьма сложен, так что работы у нас будет много.
— Эмоционально, но неточно, — проворчал Златков-первый. — Вы опять забываете, Игнат, что ни «хирурги», ни их соперники не являются собственно Игроками, они просто фигуры более высокого порядка, чем пешки-люди, и используются истинно Великими Игроками, управляющими Древом Времен. Добраться бы до них! Ведь кто-то же из них ошибся… — Ученый посмотрел на своего двойника и умолк.
— Продолжайте же, Атанас, — заинтересованно проговорил Ромашин-первый. — Сказали «а», говорите «б».
— Это всего лишь предположение, — нехотя пробормотал Златков, впадая в обычную свою меланхолическую задумчивость. — Мой тезка со мной не согласен.
— Да потому что фазовый портрет эволюции такой сложной системы, как Древо Времен… — вскричал возбужденный Златков-второй, вызвав оживление группы Ивашуры, но Ромашин-второй остановил его нетерпеливым жестом.
— Не тяните время, Атанас, нас ждут сотни тысяч людей.
— Есть косвенные доказательства того, что кто-то из Великих Игроков, а не «хирурги» или их соперники, торпедировал некие важные законы Древа Времен, и теперь оно «горит».
— Что значит «горит»?
— Для того чтобы это объяснить, я буду вынужден снова вернуться к проблемам времени. Да, конечно, Древо Времен реализовало все возможные концепции времени, коих бесконечное множество, но, какими бы ни были эти времена, собственно время как континуум — горит! Сзади нас — ничего! Пепел памяти. Вселенная вспыхивает каждое мгновение, ветвится и тут же сгорает… чтобы вспыхнуть опять! Жизнь как бы убегает от небытия и никак не может убежать.
Златков-второй махнул рукой и демонстративно отошел в сторону. Первый посмотрел на него рассеянно, повернулся к Ромашиным, рассматривающим его во все глаза.
— Существует некий единый Принцип, заставляющий Вселенную сгорать и вспыхивать вновь, передавая память бытия последующим мгновениям. Может быть, этот Принцип — Воля Творца, Игрока над Игроками, может, общий закон жизни, удерживающий мир на грани небытия. Мы думаем над данной проблемой и когда-нибудь найдем ответ.
— Но это уже другая история, — негромко проронил Ромашин-первый. — Нам же следует довершить начатое.
— Да, вы правы, — очнулся Ромашин-второй. — Что вы предлагаете делать?
— Включить Контрствол в контур Ствола для векторного шунтирования хроношахты. Что будет равнозначно свистку арбитра на футбольном поле.
— Игра остановится?
— Мы надеемся, что да. Вряд ли мы повлияем на все уровни Игры, но законы развития затронутых Ветвей восстановим. Технически сделать это несложно, все необходимые для этого материалы и ресурсы находятся под руками. Но прежде — всех исполнителей придется отправить по домам, где они смогут проконтролировать исполнение решения Судей. Их дальнейшее присутствие здесь необязательно.
Оба Златкова и Ромашины глянули на бесконечные шеренги людей на равнине, над которой внезапно возник зыбкий огненный диск, походящий на солнце. Оглянулись и десантники.
— Мне страшно… — вцепилась в руку Павла Ясена.
— Солнце… — начал хрипло Ивашура, откашлялся.
— Это не солнце, — хмуро сказал Ромашин-первый.
— Нет, это стихи…
Вероника подошла к нему и обняла.
Глава 8
Равнина между зданиями Ствола и Контрствола была пуста. С трудом верилось, что недавно здесь располагалась трехсоттысячная армия двойников, принимавших участие в Игре на стороне разных Игроков, но осознавших свое подчинение и сумевших отказаться от участия в вечной войне за существование.