Однако и в прохождении этой лёгкой полосы у некоторых наших солдат возникли проблемы. Пульха Семуши со своим небольшим росточком и пышными формами умудрялась застрять везде. В лабиринте вместо больших плавных шагов, как учил нас сержант, она делала много мелких и семенящих, в результате после его прохождения уже начинала выдыхаться. Потом она не могла набрать хороший разгон, чтобы взбежать на бревно, и последние шаги до него делала с трудом, как Сизиф, катящий в гору камень. На бревне, соответственно, у неё не просто не было скорости - она уже после первого шага встала на карачки, и немного так продвинувшись, легла, свесив по сторонам бревна согнутые в коленях ноги, обхватив его руками и прижавшись к нему щекой. Это прохождение привлекло не только всех в нашем взводе, но и совершенно посторонних понабежавших откуда-то вояк. Они стали перекрикивать наши подбадривающие Пульху советы всякими сравнениями, из которых самое безобидное было сравнение с тюленем, и насмешливым свистом. Пульха замерла и лежала с закрытыми глазами. Я подошла к ней и сказала:
- Знаешь, я думаю, на самом деле того, кто быстро проходит "оло дуоло", никто не любит. Зато любят того, кто преодолевает трудности на одной силе воли. Вспомни, зачем ты здесь, Пульха. Тебя ведь достало то, что дома тебя не уважают. Так покажи всем, что Пульха Семуши - это не хухры-мухры, это боец по духу!
После моих пламенных слов Пульха двинулась вперёд. Нет, она не встала на ноги или даже на карачки. Она поползла как гусеница, отталкиваясь коленями и перебирая под бревном руками. В конце она кое-как уселась на попу и съехала с наклонной доски под аплодисменты зрителей. А потом она им улыбнулась. И многие улыбнулись ей в ответ. А я смотрела на неё с гордостью. Даже сержант ничего не сказал, хотя многие прочие удостоились от него всяких нелестных слов при прохождении препятствий. Вот так.
Пульха была не единственной, кто застревал на разных препятствиях, но мне и солдатам было некогда следить за другими, каждый был сосредоточен на собственном прохождении и на выполнении команд сержанта, которые он обращал к нему. Мои тренированные домашним батутом ноги очень помогли мне, но я чувствовала, что некоторые мышцы у меня слабые. В частности, это выяснилось на преодолении "шведской стенки" и отжиманиях.
Заной - умница, он не стал гонять нас в первый же день до седьмого пота - понимал, что уже завтра у многих тело будет побаливать, и своей задачей он поставил постепенное наращивание нагрузок.
Если в прежние посещения столовой мы могли ковыряться неохотно в своих тарелках с немудрёной пищей, то сегодня в обед смели всё до крошки. Мне, кстати, нравилась местная пища - всё было натуральное. Сливочное масло для каши по утрам было именно сливочным, яблочный сок не отдавал консервантами и заменителями, мясо в котлетах или кусочках позволяло чётко определить животное, которое было для этого забито.
А после обеда мы все, наконец, познакомились с оружием под названием "нер", которое поставило дружественным зинтагцам межмировое содружество. И знаете что? Меня ждал ошеломительный сюрприз - оно было не убойным! Гуманные развитые миры были против убийств, поэтому не могли и способствовать этому в войне на Зинтаге. Пули этого оружия по пробивной силе походили на резиновые, вот только были гораздо более высокотехнологичными: при попадании на любой объект они как-то так воздействовали на человека, который в тот момент к этому объекту прикасался, что этот человек оказывался парализованным, включая его зрение и слух. Защититься от такого воздействия было невозможно никакими слоями одежды - в считанные мгновения эффект достигал человека. Правда, радиус поражения у пуль неров был небольшим, но никаких анимешных шагающих МПД у противника и не было. Так что, если пуля попадёт, к примеру, в танк, то может быть поражён человек внутри танка, находящийся к месту попадания довольно близко. Но для танков и летающей техники у армии Зинтага существовали свои традиционные орудия, как, впрочем, и традиционное вооружение для пехоты, неодобряемое межмировым сообществом.
Можете закидать меня сейчас гнилыми помидорами, но я это не убивающее оружие одобряла. Моя совесть ликовала - я не буду убийцей, даже побывав на войне! Нет, я очень даже понимаю военных Зинтага - ведь противник тебя убивает, а ты в ответ с ним миндальничаешь - парализовал, а потом собрал тушки и в плен отправил, на прокорм и содержание. Но мне думается, рядовые противника такое оружие должны оценить положительно. В смысле, не бояться сдаваться. Подставился под пульку - и война для тебя закончилась, пожалте в плен, на тот же прокорм и гуманное содержание или на работы, к которым тебя приставят - не суть, главное - ты будешь жить, а воевать не будешь. В общем, много мыслей сразу рождалось в моей голове.