- Сотрудники уже на месте, они уехали вчера, чтобы заранее все подготовить, - чуть усмехнулся он, отвечая на мой незаданный вопрос. - В чем дело, Моррисон? Вам настолько неприятно мое общество?
- Нет, что вы, господин директор, - я начинал на себя злиться. Это уже не смешно, Дэйм, соберись! Мы не друзья и даже не приятели, и это деловая поездка, а не романтический круиз, так почему я весь на взводе? - Я просто этого не знал.
- Ну что ж, прошу, уже посадку объявили, - он указал рукой вперед, и я пошел за ним, вдруг ясно представив, как необычно выглядим со стороны мы двое: один верзила, возвышающийся над толпой, второй напоминающий подростка. Среди людей такая разница не слишком бросается в глаза, но вот когда мы будем с ним идти где-то вдвоем, мне надо помнить об этом и соблюдать определенную дистанцию, иначе любопытные прохожие будут на нас глазеть, и вряд ли Олену это понравится, с его амбициозным характером.
Я не любил самолеты, хотя по долгу службы летать мне приходилось часто. Как дополнение к некоторому общему дискомфорту во время перелетов, мне никогда не везло на попутчиков: рядом оказывался или какой-нибудь нервный человек, страдающий фобией высоты и замкнутого пространства, или озабоченная дамочка, упрямо пытающаяся меня соблазнить, либо слишком словоохотливая старушка, - все эти люди утомляли меня, вызывая досаду. Я закрывал глаза и делал вид, что сплю или втыкал наушники и слушал музыку, иной раз, если было очень надо, просматривал взятые с собой служебные документы.
Сейчас, предчувствуя соседство с Оленом, мучительно раздумывал, как мне себя вести. Какой он в неформальной обстановке? Я человек общительный, способный поддержать беседу на любые темы, но с ним мы прежде ни о чем таком не говорили, только о работе.
Внутри у входа нас любезно встретила юная бортпроводница и повела мимо общего салона по лестнице наверх.
- Нам в первый класс, - заметив мой недоуменный взгляд, счел нужным пояснить господин Олен. - Нет, я не сноб и мог бы обойтись обычным местом, но билеты заказывал Президент. Должно быть, его секретарь действовал по привычной схеме. Располагайтесь, Моррисон, вот ваше место. Напитки и закуски на центральном столике, а рядом с креслом есть десерт.
Я был довольно состоятельным человеком, однако никогда не позволял себе таких излишеств, как первый класс, поэтому теперь с изрядной долей любопытства оглядывал шикарную обстановку этого сравнительно небольшого салона для избранных. Большие мягкие кресла вдоль иллюминаторов, все одиночные для большего удобства важных пассажиров, дорогая кожа, приятный для глаза интерьер в бежевых тонах. Бутылки изысканных вин многолетней выдержки в изящных подставках, букетики цветов, на подлокотниках тарелочки с нарезанными фруктами. Да-с, это высший класс, красиво жить не запретишь...
В салоне десять мест, но мы пока одни. Олен сел с левой стороны, мне указал на правую. Отлично, он довольно далеко, здесь не такой проход, как в общем салоне, между рядами кресел можно танцевать. Нет, это точно паранойя... И почему меня так сильно волнуют всякие мелочи? Я никогда не пасовал перед начальством, отлично зная себе цену. Серьезный человек и грамотный специалист, что же касается моей личной жизни, так до нее я никого не допущу, и нечего об этом думать.
О, нет, я что же, продолжаю думать об этом мелком дьяволенке с такой абсурдной точки зрения? Оставь, Дэйм, не сходи с ума, уж если проницательная дама Фунаи твердо убеждена в его абсолютно нормальной ориентации, тебе и вовсе не резон сомневаться. Да и подумай, разве можно вообразить эту заразу, тощего тигренка в роли своего партнера? Абсурд, сплошной абсурд! Такое в голову может прийти лишь в случае серьезного душевного расстройства.
А если с ним и номер на двоих делить?... Да нет же, это форменная глупость! Хоть он и уверяет, что не сноб, но разве снизойдет до компании с каким-то подчиненным? Нет, это издевательство сплошное, я за перелет с ума сойду, мне будто шило вставили в одно место, я ерзал и вертелся, не находя удобной позы. В конце концов решил, что лучший выход, - притвориться спящим, тогда и время быстро пролетит. Глаза открою - мы уже на месте!
- Скажите, Моррисон, что вы думаете о господине Илори? - Вот же гаденыш, даже с мыслями собраться не дает! - Я мало знаю наших постоянных покупателей, так что пока летим, восполните мне этот пробел.
- Да, разумеется, господин генеральный, - покорно согласился я, - скажите, что вас интересует, чтобы я мог изложить все кратко и по существу. В отчете все изложено о сроках и количестве поставок. Вам нужно что-то кроме деловой стороны, я правильно вас понял?
- Ну, в целом да, меня интересует Илори, как человек. Характер, окружение, привычки, что-то в этом роде. Вы же встречались с ним, имели личные контакты? Да, кстати, Моррисон, мы же сейчас не в офисе, так что прошу вас, обойдемся без формальностей, зовите меня просто Олен, тем более, я младше вас. Вам сколько? Тридцать?
- Тридцать два ( Что? "Олен?" Ну уж нет!)...
- Мне двадцать девять, а последние двенадцать прожил за границей. Боюсь, что даже говорю с акцентом, словно иностранец. Домой почти не приезжал, раза четыре, может, пять, и то совсем ненадолго. Отвык и от страны, и от... многого другого. А адаптироваться надо, так что вы должны помочь мне... Дэйм...
Я вылупил глаза, не ожидав от вредины подобных откровений. - Конечно, господин... Миланг, у нас накоплен солидный опыт работы с клиентами. Я расскажу вам обо всем, что вас интересует.
Все время перелета я говорил, он слушал, задавал вопросы. Мы прерывались только несколько раз, когда бортпроводница поднималась в салон, чтобы любезно предложить обед или узнать о пожеланиях пассажиров. Девица не сводила с меня глаз. Нет, эта вышколенная служащая, конечно же, не позволяла себе ничего лишнего, но ее ненавязчивое желание обратить на себя мое внимание, пусть и в строгих рамках, дозволенных служебными обязанностями, не укрылось от глаз моего ехидного внимательного спутника.