Портьера на втором окне слабо шевелится.
АНАСТАСИЯ (косится на портьеру, шепотом). Нет, нет, замолчи, это не то... (Громко.) Это очень скучный сон, я не хочу его больше слушать.
АЛЕКСЕИ. На стульях лежали подушечки... Я все думаю: зачем подушечки? Зачем они позволили нам взять подушечки? Такие красивые подушечки, потом очень трудно отмывать с них кровь...
Портьера снова шевелится.
АНАСТАСИЯ. Замолчи, умоляю тебя!
АЛЕКСЕИ. Они стали читать какую-то бумагу, очень глупую, я не мог понять ни слова... Я поглядел на тебя, ты была бледна и прижимала к себе Джимми..
АНАСТАСИЯ (всхлипывает). Я не должна была брать Джимми с собой...
АЛЕКСЕЙ. Ты не знала.
АНАСТАСИЯ. Знала. Мы все знали.
АЛЕКСЕЙ. Я не знал.
АНАСТАСИЯ. Я не должна была брать Джимми...
АЛЕКСЕЙ. Потом меня что-то горячее толкнуло в грудь, и я упал.
АНАСТАСИЯ (плачет). Нет, нет...
АЛЕКСЕЙ. Я упал, но я был еще не мертвый. Я видел папу и маму, они были мертвые. И Оля, и Маша, и Таня, и ты — все были мертвые. (Косится на портьеру, громко.) Смешной сон, правда?
АНАСТАСИЯ. Смешной?!
АЛЕКСЕЙ (очень громко). Мне часто снятся такие сны, будто я не тот, кто я на самом деле. Будто мой отец был сапожник. Людям часто снится, будто они не те, за кого себя выдают. Будто они не сапожники. Это все из-за Фрейда. Вы читали Фрейда? Он враг советского народа.
АНАСТАСИЯ (не слушая его). Я тоже не была мертвая... Это потому что пуля попала в Джимми... Я не должна была брать Джимми, но я взяла его, потому что думала: они увидят Джимми, и им станет его жалко...
АЛЕКСЕЙ. Молчи, молчи!
АНАСТАСИЯ. Они стали колоть нас штыками... Я видела, как они кололи штыком тебя, но ты не пошевелился, я поняла, что ты умер, и мне стало все равно... Штык уколол меня в плечо, и я закричала... Тогда они стали бить меня по голове. (Закрывает руками голову.) Они ужасно били меня, я просила, чтоб они меня застрелили, но они не послушались... Потом я ничего не помню...
АЛЕКСЕЙ. Ах, замолчи...
Портьера на втором окне опять шевелится.
Алексей вскакивает, подбегает к окну и отдергивает портьеру. Там человек в форме. Он спрыгивает с подоконника, одергивает китель и уходит.
АНАСТАСИЯ. Однако, доктор, мы отвлеклись.
АЛЕКСЕЙ. Это просто ветер. Там никого не было.
АНАСТАСИЯ. Ну конечно, ветер. Лейтенант зюйд— вест.
АЛЕКСЕЙ (поправляя). Старший лейтенант.
АНАСТАСИЯ. Да, да. Простого зюйд-веста не послали бы. Только старший.
АЛЕКСЕЙ (гладит ее руки). Да, да, успокойся, прошу тебя.
АНАСТАСИЯ. Хочешь, я расскажу тебе, что мне на самом деле снится?
АЛЕКСЕЙ. Хочу.
АНАСТАСИЯ. Чаще всего мне снится, будто мы с тобой играем в лаун-теннис.
АЛЕКСЕЙ. Ты же знаешь, я никогда не играл хорошо в лаун-теннис. Мне не позволяли.
АНАСТАСИЯ. А в моем сне ты играл очень хорошо. Давай сыграем партию, пожалуйста, мне так хочется!
Анастасия вскакивает и тянет Алексея за собой, тот упирается, потом встает. Они становятся друг напротив друга и изображают игру. Алексей посылает невидимый мяч слишком сильно и вбок, он падает на пол возле первого окна. Анастасия подбегает к окну, слегка приоткрывает портьеру и несколько мгновений пристально смотрит на то, что за нею (зрителю не видно). Нагибается, подбирает мяч.
Игра продолжается.
АЛЕКСЕЙ (запыхавшись). Я устал.
АНАСТАСИЯ. Прости меня.
Садятся. Анастасия наливает чай в чашки, разламывает второй бутерброд, половину отдает Алексею. Алексей ест.
АЛЕКСЕЙ. Помнишь, какой вкусный хлеб был раньше?
АНАСТАСИЯ. Я не любила хлеб.
АЛЕКСЕЙ. Я тоже не любил.
АНАСТАСИЯ. Одна Ольга любила хлеб, больше никто. Мама говорила, что любит, но она не любила, я знаю.
АЛЕКСЕЙ. Этот хлеб невкусный. (Доедает и облизывает пальцы.)
АНАСТАСИЯ (протягивает Алексею свою половинку бутерброда, к которой еще не притронулась). Помнишь, как мы делали, когда нам велели есть овсянку?
АЛЕКСЕЙ. Помню. Мы придумывали для себя разные истории.
АНАСТАСИЯ. Ты придумывал, будто твой прибор — это военный корабль, а овсянка — это флот противника, и ты должен его уничтожить.
АЛЕКСЕЙ. А ты придумывала, будто овсянка — это волшебное зелье, если съешь его до последней капельки, станешь самой красивой на свете и научишься летать.
АНАСТАСИЯ. Придумай что-нибудь про этот бутерброд.