Я вспомнил разговор в кабинете Рогова, слова Игоря Павловича о «радикальных методах». Неужели они действительно…?
Мой телефон снова зазвонил. На этот раз это был Денис.
– Ты видел? – он говорил тихо, почти шепотом.
– Да, – ответил я. – Не могу поверить.
– Ты думаешь, что…? – он не закончил фразу, но я понял, о чем он.
– Не знаю, – честно ответил я. – Но слишком много совпадений.
– Кирилл, мы во что-то влезли, – голос Дениса дрожал. – Что-то очень грязное.
– Знаю, – я потер лицо руками. – Увидимся завтра на совещании.
Я положил трубку и выключил телевизор. В квартире стало тихо – только тиканье часов и отдаленный шум города за окном. Я сидел в темноте, пытаясь осмыслить произошедшее и свою роль в этом.
Мы травили Соколова, разрушали его репутацию, создавали образ продажного журналиста. И вот теперь он мертв, а рядом с телом – записка, подтверждающая все наши обвинения. Слишком удобно. Слишком подозрительно.
И я был частью этого. Не непосредственным исполнителем, но соучастником. Человеком, который создал информационный фон для этой «идеальной» развязки.
Виски больше не приносил облегчения. Я достал заначку кокаина, которую хранил в сейфе, и сделал дорожку. Вдохнул белый порошок, чувствуя, как он обжигает носоглотку. Через минуту пришла знакомая эйфория, но она не смогла заглушить голос совести, который становился все громче.
Я вспомнил Соколова – его открытый взгляд, его прямоту, его бесстрашие. Вспомнил наш разговор в ресторане и его вопрос: «В какой момент ты перешел на другую сторону?»
Телефон зазвонил в третий раз. Я почти не удивился, увидев на экране имя Рогова.
– Видел новости? – спросил он без приветствия.
– Да, – коротко ответил я.
– Отлично. Проблема решена. Теперь нужно правильно подать это в СМИ. Завтра на совещании обсудим детали, но основную линию я хочу обозначить сейчас: Соколов не выдержал разоблачения, осознал, что его карьера разрушена, и выбрал трусливый путь.
Я молчал, не находя слов.
– Кирилл, ты меня слышишь? – раздраженно спросил Рогов.
– Да, – наконец ответил я. – Слышу.
– Завтра в восемь в моем кабинете. И, Кирилл… хорошая работа. Премия тебе обеспечена.
Он отключился, а я бросил телефон на диван, чувствуя приступ тошноты. Меня хвалили за «хорошую работу» – работу, которая, возможно, привела к смерти человека. И мне обещали премию – деньги за чужую жизнь.
Я провел остаток ночи в кокаиновом угаре, пытаясь заглушить мысли и чувства. Одна дорожка сменяла другую, виски лился рекой, музыка грохотала на полную громкость. Но ничто не могло заглушить внутренний голос, который повторял одно и то же: «Ты соучастник. Ты помог им убить его».
К утру пакетик с кокаином опустел, бутылка виски была допита, а я сидел на полу в гостиной, глядя в пространство невидящими глазами. В таком состоянии меня и застал звонок водителя, сообщавшего, что он ждет внизу, чтобы отвезти меня на совещание к Рогову.
Я с трудом поднялся, принял холодный душ, выпил двойной эспрессо и таблетку модафинила, чтобы хоть немного прийти в себя. В зеркале на меня смотрело лицо незнакомца – опухшее, с красными глазами, с выражением загнанного зверя.
Машина доставила меня к офису ровно к восьми. У входа в бизнес-центр уже собирались журналисты – новость о смерти Соколова стала главной темой утренних выпусков. Я прошел мимо них, не отвечая на вопросы, и поднялся на лифте на верхний этаж.
В кабинете Рогова уже собрались ключевые фигуры холдинга – финансовый директор, начальник юридического отдела, Игорь Павлович и мой заместитель Денис. Все сидели с серьезными лицами, но в воздухе чувствовалось странное возбуждение, почти эйфория. Рогов выглядел довольным – как человек, решивший сложную проблему.
– А, Кирилл, проходи, – он указал на свободное кресло. – Мы как раз обсуждаем нашу коммуникационную стратегию в связи с последними событиями.
Я сел, чувствуя на себе взгляды присутствующих. Денис смотрел с тревогой – он видел мое состояние и, похоже, догадывался о моих мыслях.
– Итак, – продолжил Рогов, – ситуация развивается в нашу пользу. Соколов мертв, его репутация разрушена, угроза публикации компрометирующих материалов миновала. Теперь нам нужно закрепить результат и извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации.
Он говорил о смерти человека как о выгодной бизнес-возможности. Я смотрел на него и не узнавал – неужели я все эти годы работал на такого монстра?
– Кирилл, – Рогов обратился ко мне, – твоя задача – организовать вторую волну публикаций. Теперь уже с акцентом на «трагедию человека, запутавшегося в собственной лжи». Нужно создать образ Соколова как слабого, морально нестабильного человека, который не выдержал разоблачения. Предсмертная записка, – он сделал легкое ударение на этих словах, – дает нам прекрасный материал.