Квартира Лины встретила меня музыкой, приглушенным светом и запахом дорогих духов. Вечеринка была в самом разгаре – около двадцати человек, половину из которых я знал лично, половину – видел впервые. Типичная тусовка московской золотой молодежи – банкиры, бизнесмены, модели, дизайнеры. Успешные, красивые, пустые.
– Кирилл! – Лина подлетела ко мне, обнимая и целуя в щеку. Её дыхание уже пахло алкоголем, а расширенные зрачки говорили о том, что вечеринка для нее началась задолго до моего прихода. – Наконец-то! Я думала, ты не придешь.
– Как я мог пропустить? – я улыбнулся, вручая ей бутылку шампанского.
– Милый, – она взглянула на этикетку, – Dom Pérignon Rosé! Ты всегда знаешь, как порадовать девушку. Пойдем, я познакомлю тебя с новыми друзьями.
Следующий час прошел в бессмысленных разговорах и ритуальных обменах визитками с людьми, чьи имена я забывал, едва их услышав. Обычная светская болтовня – кто купил новую яхту, кто развелся с очередной женой, кто открыл ресторан, кто попал в список Forbes. Мир тщеславия и показного потребления, в котором я чувствовал себя как рыба в воде еще неделю назад. Сейчас он вызывал только усталость и смутное отвращение.
– Ты какой-то напряженный, – шепнула Лина, когда мы остались на минуту одни. – Пойдем, я знаю, что тебе нужно.
Она взяла меня за руку и повела в спальню, где на прикроватной тумбочке уже были разложены аккуратные дорожки белого порошка. Два человека, которых я смутно помнил по прошлым вечеринкам, уже наслаждались угощением.
– Давай, – Лина протянула мне свернутую в трубочку купюру. – Это действительно высший сорт. Марио привез прямо из Медельина.
Я взял трубочку, глядя на белые дорожки. Семь дней. Семь дней попыток стать лучше. Семь дней борьбы с собой. И вот она – точка срыва.
Наклонившись, я втянул порошок одной длинной затяжкой. Эффект был мгновенным и сокрушительным – волна эйфории прокатилась по телу, вымывая усталость, сомнения, чувство вины. Мир стал ярче, острее, понятнее. Мысли прояснились, энергия хлынула потоком. Я почувствовал себя всемогущим, неуязвимым, совершенным.
– Вот видишь, – улыбнулась Лина, глядя на изменение в моем лице. – Я знала, что тебе это нужно.
Вечеринка потекла своим чередом – музыка становилась громче, разговоры – откровеннее, прикосновения – интимнее. Белый порошок исчезал с зеркальных поверхностей и появлялся снова. Шампанское лилось рекой. Границы личного пространства размывались, как и границы морали.
В какой-то момент я оказался на балконе с двумя девушками, чьих имен не помнил. Они смеялись над чем-то, прижимаясь ко мне с обеих сторон. Я смотрел на ночную Москву, расстилавшуюся внизу, и странное чувство дежавю накрыло меня. Я уже был здесь, уже делал это, уже чувствовал эту пустоту, замаскированную под удовольствие.
– Ты в порядке? – спросила одна из девушек, заметив изменение в моем лице.
– Да, – я улыбнулся, но внутри что-то надломилось. – Просто нужно еще выпить.
Я вернулся в квартиру, взял бокал шампанского и направился в ванную комнату, нуждаясь в минуте одиночества. Закрыл дверь, включил воду и посмотрел в зеркало.
Из зеркала на меня смотрел Алексей Соколов.
Я отшатнулся, расплескав шампанское. Моргнул, протер глаза. В зеркале снова было мое лицо – но на секунду, я готов был поклясться, там был он. С тем же выражением грустной иронии, с каким смотрел на меня в ресторане.
– Что за черт, – пробормотал я, делая глоток шампанского.
– Разочарован? – раздался голос за спиной. Я резко обернулся. В ванной комнате никого не было, но голос продолжал звучать, словно из воздуха. – Снова сорвался, Кирилл? Так быстро? Я думал, ты сильнее.
– Кто здесь? – я оглядывался, пытаясь найти источник голоса.
– Ты знаешь, кто я, – голос звучал теперь отовсюду. – Человек, которого твоя компания убила. Человек, смерть которого на твоей совести.
– Соколов, – выдохнул я. – Но ты мертв.
– Конечно, мертв, – в голосе звучала насмешка. – Это галлюцинация, вызванная смесью вины, кокаина и алкоголя. Или, может быть, я твоя совесть? Та ее часть, которую ты еще не убил окончательно?
Я смотрел в пустоту ванной комнаты, ощущая, как холодный пот выступает на лбу. Это не по-настоящему, убеждал я себя. Просто галлюцинация. Побочный эффект кокаина после недельного перерыва.
– Зачем ты здесь? – спросил я пустоту.
– Чтобы напомнить, – голос стал серьезнее. – Ты дал обещание моей сестре. Обещание помочь. А теперь вернулся к тому, от чего пытался уйти. К наркотикам, к пустым людям, к бессмысленной жизни.
– Это последний раз, – я покачал головой. – Просто… прощание с прошлым.