Вечно Вика какие-то фантастические сюжеты выстраивает и пересказывает с абсолютно серьёзным видом. А некоторые реально ведь принимают за чистую монету, и чем провокационней звучит, тем легче верят.
— Вот чего ты придумываешь, а? — негодующе отчитала её Оля. — Ещё и рассказываешь, так, что все слышат.
Но с подруги, как с гуся вода. Ещё и улыбнулась многозначительно, проговорила с нарочито простодушными интонациями:
— Ой, Лёль! А чего это ты сразу так засуетилась? Неужели я угадала?
— Ви-ка! — уже не прошипела, а тихонько прорычала Оля.
А возможно, и не слишком тихонько. Потому что новый преподаватель недовольно скривил рот и, сурово уставившись на них, критично поинтересовался:
— Девушки, а вы бы не могли отложить свой разговор для более подходящего времени? Вроде как пара уже началась. — И добавил чуть тише, но куда более многозначительней: — А вам ещё зачёт сдавать в конце семестра.
И, судя по его тону и выражению лица, легко им уже не отделаться. Особенно ей, Оле. Учитывая недавно случившееся, даже представлять не хочется, что её может ожидать.
— Извините, больше не будем, — промурлыкала Вика, невинно похлопав ресницами, и лучезарно улыбнулась.
О, боже! Знала бы она, кому глазки строила.
«Милаха»-препод стойко пережил её неприкрытое кокетство, почти не смутился. Очаровательно улыбаться он и сам умел — Оля видела — наверное, как и все маньяки-извращенцы. Всё-таки полезный навык, чтобы усыпить бдительность жертвы, и она ничего не заподозрила, пока не станет поздно.
Но Вика тоже не собиралась униматься, вскинула руку, как примерная ученица.
— А можно вопрос?
Преподаватель, придав лицу понимающе-благосклонное выражение, но всё же едва заметно скривив уголок рта, кивнул:
— Можно.
— А почему вы не представились, — выдала претензию подруга. — Вас как зовут?
Он задумчиво наморщил лоб, видимо, вспоминая, действительно ли упустил. Или просто прилипчивая студентка прослушала, пока болтала с соседками? И опять кивнул, соглашаясь.
— Точно. Забыл. Извините, — произнёс невозмутимо и назвался: — Артемий Андреевич. Гордин. — Вопросительно приподнял брови: — Ещё что-то?
— А вы женаты? — брякнула Вика.
Он и такое пережил без потерь, только слегка озадачился, но не растерялся, не возмутился, поинтересовался спокойно:
— Это тут причём?
— Ни причём, — легко согласилась подруга. — Но интересно же, — пояснила, не обращая внимания на то, что Оля давно уже легонько попинывала её под столом.
— Вик, да перестань уже, — не выдержав, опять прошипела она.
Вика перестала пялиться на Гордина, повернулась к ней, опять захлопала ресницами, всплеснула руками.
— А чего такого-то? Для тебя же стараюсь.
О, боже!
— А мне-то это зачем? — сердито выдохнула Оля и ещё раз напомнила с нажимом: — У меня Ди-ма.
— Пф, — фыркнула ничем не пробиваемая Вика. — Сдался тебе твой Писарев. Ничего в нём особенного. — И вывела рассудительно и важно: — По-моему, Артемий Андреевич гораздо интересней. И перспективней.
— Вот и забирай себе! — Оля иронично хмыкнула. — Но лучше, — сделала паузу для пущего эффекта, — забудь. Он тот ещё придурок озабоченный.
— Во-от! — красноречиво протянула Вика, даже приподняла вверх указательный палец, потом повернулась к Стасе и сообщила заговорщицки: — Я же говорю, у них что-то было. Если Лёля насчёт таких интимных подробностей в курсе.
Оля закатила глаза, сжала губы.
Спорить бесполезно, только ещё хуже получится. Виталик уже несколько раз на них оборачивался, да и Гордин по-прежнему время от времени посматривал с недовольным осуждением, хотя замечаний больше не делал и к порядку не призывал. Но эти его праведные молчаливые упрёки раздражали только сильнее.
Уж перед ней-то мог и не прикидываться, строить из себя благочестивого и жутко интеллигентного. Оля уже видела его настоящего. А наступит перерыв она и ехидной подруженьке глаза откроет, насколько интересен её Артемий Андреевич.