Заметим, что философия - это религия в соответствии с определением, которое мы сейчас выдвигаем. Отсюда следует, что религия также может быть философией. В этом контексте важно понять, что реальность не так уж и реальна, как нас биологически и социально программируют считать. Если философия пытается максимально приблизиться к истине в хаосе жизненной информации, то религия преобразует эту информацию и формулирует на основе этого приближения свою особую истину. Если рассматривать истину как активную деятельность, то философия, по определению, должна рассматриваться как истина, а религия - как философская истина, проявляющаяся в практике. Синтеология постоянно возвращается к этой концепции истины как действия. Страсть к активным действиям лежит в основе синтетической этики.
Философия основана на метафизике, а метафизика, в свою очередь, на теологии. Какой бы прочной ни казалась логика мировоззрения, она все же основана на метафизическом допущении, которое является функциональной, но слепой верой, а не какой-либо формой знания. В примитивизме охоты и собирательства предполагаемые первобытные отец и мать племени составляли теологическую основу для коллективного поклонения предкам. Первобытные отцы - это, безусловно, не просто люди, поскольку, в отличие от всех остальных, у них нет родителей - соответственно, они должны быть формой первобытного бога, обладающего необычайной силой. При феодализме Бог взял на себя роль метафизического фундамента. Бог - это общий праотец всех племен, праотец праотцов. Таким образом, конкретные истории малых племен оказываются связанными с универсальными историями, касающимися людей более крупных регионов и сил, сеющих хаос в их жизненном мире. Рождается монотеизм.
После картезианской революции XVII века на сцену вышла метафизика индивидуализма, и человек постепенно заменил Бога в качестве теологической основы, хотя это революционное изменение по возможности скрывалось, чтобы избежать вспышек церковного гнева. Таким образом, Бог не умер с самого начала; Бог лишь лег в постель и уснул. Но, в конце концов, какую роль играет Его потенциальное присутствие, когда Его творение все равно совершенно? Главное для индивидуалистов - это то, что Бог стал лишним, что позволяет человеку медленно, но верно занять его место. Вскоре стало очевидно, что гуманизм идеально подходит в качестве религии для новой капиталистической и индустриальной парадигмы, и общество цеплялось за гуманизм с его индивидуалистическим и атомистическим идеалом вплоть до конца XX века, когда в полную силу возникло сетевое общество и идея сети как нового метафизического основания получила широкое распространение. Синтетизм - это метафизика эпохи Интернета. Сдвиг необходим, потому что философия каждой парадигмы должна иметь свою слепую, но тем не менее актуальную веру в качестве базовой аксиомы. Мастера информационизма - нетократы - просто воспринимают сеть как наиболее яркую метафору для необходимого метафизического фундамента парадигмы.
Это требование - сознательное или подсознательное - основополагающей метафизики как платформы для всех философских аргументов означает, что все рассуждения должны начинаться с иногда декларируемого, но иногда скрываемого теологического допущения. Две основные альтернативы, которые выкристаллизовываются начиная с античности, обнажаются в антагонизме, возникающем между греческими философами Платоном и Аристотелем, где Платон открывает дуалистическую традицию, которая отдает предпочтение космосу перед хаосом, идее перед материей, а также предвещает таких мыслителей, как Павел, Святой Августин, Рене Декарт, Иммануил Кант, а среди современных мыслителей - Ален Бадью; Аристотель представляет монистическую традицию, в которой хаос предшествует космосу, а материя первична по отношению к идее, и предвещает таких мыслителей, как Барух Спиноза, Готфрид Вильгельм Лейбниц, Фридрих Ницше, Альфред Норт Уайтхед, Мартин Хайдеггер и Жиль Делёз. Дуализм постулирует, что сама идея божественна и как таковая отделена от мирской, а значит, вторичной материи; монизм же утверждает, что Единое, то, что связывает все во Вселенной и внутри которого все различия состоят из дискретных атрибутов в рамках одной и той же субстанции, и есть божественное. Разумеется, эквивалентные конфликты можно найти и в истории идей за пределами Европы. Ярким и наглядным примером является китайский антагонизм между последователями дуалиста Конфуция и мониста Лао-цзы.