Кауффман утверждает, что очевидное присутствие эмерджентности означает, что к дарвиновскому естественному отбору должен быть добавлен принцип самоорганизации, чтобы науки могли объединиться и дать полное представление о различных природных процессах. Эмерджентность и ее самоорганизация просто добавляют в науку нечто фундаментальное, чего не хватает естественному отбору, а именно представление о том, как на самом деле возникает преадаптивный материал, который впоследствии становится основой истории успеха эволюционного процесса. Дело в том, что возникновение как таковое не является продуктом дарвиновского естественного отбора; скорее это нечто столь же удивительное, как внезапно возникшее и самоорганизующееся явление, спонтанно возникшее из дезорганизованного хаоса, которое впоследствии оказывается кусочком пазла, идеально подходящим к ситуации, когда обстоятельства в остальном дарвиновском процессе меняются.
Потенциальность возникновения основывается на одном простом принципе: сколько бы ни существовало в физике актуальностей, потенциальности, которые предшествуют этим актуальностям, всегда гораздо многочисленнее. Достаточно обратиться к генезису каждого человека, чтобы убедиться в этом: на каждого рождающегося индивида природа тратит миллионы и миллионы сперматозоидов, а также огромное количество яйцеклеток, которые так и остаются неиспользованными. И это мы говорим только о яйцеклетках и сперматозоидах, которые, несмотря ни на что, актуализируются именно как яйцеклетки и сперматозоиды - виртуальные яйцеклетки и сперматозоиды, в свою очередь, во много раз многочисленнее. Из этой бесконечной множественности эмердженты выделяются как великие победители, как возможности, которые сверхкреативная Вселенная рано или поздно все равно должна породить, и они впечатляют своей преадаптивной способностью к самоорганизации прочных и стабильных сложностей. Нет ничего странного в том, что на протяжении всей истории человечества люди позволяли себе увлекаться способностью природы генерировать эмерджентности.
С другой стороны, ошибочно представлять, что каким-то таинственным образом эти эмердженты являются данностями, что они следуют некоему металогическому закону природы - который в таком случае должен существовать еще до генезиса Вселенной, что, конечно, невозможно во внутренней самосозидающейся Вселенной без созидающего Бога, который одновременно является внешним и предшествующим. Вселенная не просто создала себя в прошлом, она создает себя постоянно. В этом Кауффман радикально расходится с редукционизмом, фундаментальной аксиомой науки со времен расцвета Ньютона. Согласно редукционизму, все можно вывести из иерархии вниз; как будто все, что возникает выше и позже, всегда полностью запрограммировано на одном из нижних уровней в предыдущий раз. Например, согласно редукционизму, биология - это всего лишь усовершенствованная форма химии, а химия - всего лишь усовершенствованная форма физики, и не более того.
Редукционизм просто предполагает, что Вселенная и ее история следуют по заранее намеченной траектории, которая каким-то таинственным образом запрограммирована еще в момент Большого взрыва. Как это ни странно, но фактическое создание Вселенной должно быть спланированным, непосредственным и давно завершенным. Кауффман отвечает, что эта абсурдная идея - редукционистская иллюзия - возникает потому, что философы и ученые зациклены на прослеживании иерархий только сверху вниз, как будто вещи не могут быть чем-то иным или большим, чем сумма их составных частей. Но если вместо этого изучать иерархии снизу вверх по стреле времени - вопреки мазохистским фантазиям о том, что духовная сила, а значит, и физическое существование должны быть структурированы сверху вниз, - можно обнаружить, как внезапно возникающие эмерджентности раз и навсегда меняют все игровое поле, случайно вводя в существование новые явления, которые, в свою очередь, случайно порождают новые парадигмы в истории. Эмердженты просто порождают новые законы и правила, по крайней мере, в своем собственном регионе Вселенной, причем эти специфические модели поведения ранее нигде не существовали. Тем самым доказывается, что стрела времени реальна - а не иллюзорна, как ее представляли себе Платон, Ньютон и Эйнштейн, - и детерминизм, таким образом, мертв.