Синтезаторское сообщество радикально отличается от социалистической идеи коллектива, который угнетает личность и заставляет ее подчиняться. Здесь нет речи о ложном сознании. Скорее, речь идет о следующем: чем меньше эгоистических интересов человек привносит в религиозную церемонию, тем мощнее духовный опыт. Духовная работа сосредоточена на обучении участников процессу, который движется от растворения эго к восхождению по синтетической пирамиде. Благодаря этому непосредственному участию индивид становится активным агентом в синтетической общине и для нее, где община несколько больше и важнее, чем отдельный индивид: сеть отношений, которая придает индивиду контекст, смысл и экзистенциальный вес по отношению к нему самому. Речь идет о том, чтобы отпустить фиксацию на эго и позволить себе раствориться в иерархически более высоком коллективном возникновении, где община выступает как нечто большее, чем сумма ее составных частей, как самый мощный агент. Это бесконечное сейчас, имманентная трансценденция, точка, где исчезает связь со временем и пространством, где индивид растворяется в чем-то большем, чем он сам, где появляется Синтеос и завершает синтетическую пирамиду. Символ бесконечного сейчас - это, конечно, одинокий фотон, свет в вечности.
Эго-фиксация и ее двигатель нарциссизм - сугубо компенсаторные явления. Этими состояниями движут страх и невежество, а не сознание и разум. То, что заставляет эго-фиксацию разрешиться в духовном опыте, - это рост этического самолюбия как правильного способа противостоять драматическому субъективному опыту. Самолюбие, таким образом, является антиполем банального нарциссизма. Самая распространенная логическая ошибка в отношении самолюбия заключается в том, что оно требует пассивного ожидания эмоций. В основе этого лежит заблуждение, что все формы любви - это чувства и ничего кроме чувств. Но, по крайней мере, самолюбие отличается от других форм любви по нескольким параметрам. Отчасти потому, что это логический императив, а не желаемый эффект: в жизни есть одни отношения, от которых никогда нельзя отказаться, с которыми нужно научиться жить, и это отношения с самим собой. Отчасти потому, что любовь к себе является основой для всех других форм любви - это собственное поле Хиггса страстей, - любовь к другим и к жизни черпает свою силу из любви к себе, а не наоборот. С другой стороны, нарциссизм основан на презрении к себе и является ничем иным, как компенсаторным поведением на фоне этого презрения к себе - явный признак недостатка любви к себе.
Самолюбование, естественно, не гарантирует генезиса любой другой любви. С другой стороны, человек, искренне любящий себя в качестве синтезирующего агента внутри действующего феномена, способен любить и весь остальной мир за пределами субъективного опыта. Мировоззрение и самовосприятие - две стороны одной медали, причем одно диалектически зависит от другого. Это, конечно, относится и к отношению к собственному отражению. Поэтому самолюбие является как психической, так и физиологической необходимостью для того, чтобы быть способным любить вообще, включая amor fati, логически и этически обусловленную любовь всемирной истории до сих пор. Тот, кому не хватает самолюбия, кто ненавидит себя или равнодушен к себе, безусловно, не способен любить ничего другого. Более того, ненавидящий себя человек должен перенести эту ненависть на другого человека или другой объект, чтобы иметь возможность переживать свое существование без постоянного напоминания о ненавистном себе. Однако ненавидящий себя человек вообще не может любить. Поэтому она переносит ненависть к себе на экзистенциальное растворение в ressentiment - горечи против существования в целом. Это выражается в идее, что все могло бы и должно быть иначе, чем есть, но не может быть, а значит, и не будет, что, в свою очередь, может быть комфортно для ненавидящего себя человека, который без всяких сомнений и оговорок может навсегда поселиться в своем ressentiment.
Это чувство выражается в слепом подчинении и поклонении различным внешним явлениям. Причина в том, что поклонение - это форма страсти, которая не требует никакой любви; поклонением движет импульсивная безжалостность, а любовью - долгосрочная благосклонность. Страстный, но безжалостный фашизм - это идеология ненависти к себе par excellence. Когда речь идет об эмоциях, ресентимент может быть не менее страстным, чем любовь. Он может порождать зависимость от большего и приносить такое же экзистенциальное удовлетворение, как и любовь. Американский шопоголик в универмаге, равно как и беспринципный комендант нацистского лагеря, и исламский фундаменталист, взрывающий бомбы среди невинных граждан, - существа чрезвычайно страстные, но их пылающие страсти проистекают из ненависти к себе, а не из любви к себе. Это страсти, направленные на разрушение и интенсивное наслаждение, а не на поиск игривости и удовольствия, как в любви. Речь идет об извращенной ненависти, которая, как и все другие формы ненависти, проистекает из конституционной ненависти к себе.