Наконец, она смогла осмотреть все помещение: ее столб находился в центре склада с сеном, за ним располагались небольшие отсеки, заполненные стогами и разделенные бревенчатыми стенами, не доходящими до потолка, а над отсеками, под самым потолком, располагалось окно, через которое Арья рассмотрела звезды.
Она задумчиво посмотрела на центральную стену, которая находилась чуть левее под окном. «Теоретически через него можно попробовать выбраться наружу, и если я не сломаю ничего, когда буду прыгать, и если сделаю это тихо, и если… – Она вздохнула. – Вариантов всего два: либо я пытаюсь сбежать через это окно, либо сижу здесь и жду. Уж лучше я попробую сбежать».
Арья скинула туфли и забралась на сено, вытянулась, насколько позволил рост и неустойчивое положение ног в сене, схватилась за верхнее бревно. Затем поставила одну ногу в стык между бревнами пониже. Почувствовала, что начала съезжать, и подняла вторую ногу. Она подтягивала себя медленно, на трясущихся от напряжения руках. Оказавшись наверху, Арья перевела дух. Сначала надо осмотреться. По руке снова потек ручеек крови, и девушка затянула изрядно потемневшую повязку. Сидя на верхушке стены, она подползла к другой стене, той, где было окно. Видимо, через него скидывали сено, и сейчас, в разгар летнего сезона, оставили для просушки уже загруженного. Арья осторожно выглянула из нижнего угла окна. Она увидела глухую стену бревенчатого дома, небольшую лужайку с двумя деревянными лавочками. С одной стороны лужайку ограничивали стволы деревьев, грудой сваленные перед полупустой дровницей, с другой – забор. За забором Арья рассмотрела ровные ряды грядок: на них падал свет из окон скрытой стены. Прямо под окном лежал невысокий распотрошенный стог сена, доходящий примерно до половины расстояния между землей и окном.
Девушка внимательно вслушалась в окружающее пространство. Различила мычание пары коров и шелест листвы деревьев поодаль. Медленно, замирая каждую секунду, Арья перелезла и села на нижние доски, образующие прямоугольник окна. Подол зеленого платья подхватил прохладный ветерок, обвил ноги. Арья выдохнула и соскользнула вниз: удар от падения смягчило сено, а телу удалось устоять, хотя ноги покалывало. Арья решила аккуратно прокрасться за сеновал и посмотреть, что за ним. Трава приятно холодила ноги и тихо шелестела.
«Так, попробую идти на цыпочках, чтобы тише было». В Карелии уже заканчивался сезон белых ночей, и вокруг синела ранняя ночь. Птиц слышно не было, только тихий шелест листьев от небольших порывов ветра. Арья прислонилась к углу сарая и осторожно осмотрелась: слева направо уходила сельская дорога, напротив за забором высился еще один дом. Слева дорога уходила в небольшой лесок метров через двадцать открытого пространства, а справа продолжались заборы.
«Хватит медлить», – подстегнула она себя и побежала налево. Мелкие камешки впивались в ноги, длинные волосы растрепались и мешали обзору, но девушка не сводила взгляда с ближайшего к ней дерева:
«Добегу до него и точно спасусь, осталось совсем чуть-чуть», – подбадривала она себя.
Где-то сзади громко стукнула дверь, до Арьи донеслись обрывки:
– После кур покормлю, сначала к ним зайду…
Арья ускорилась и с облегчением поняла, что она уже в лесочке. Она решила бежать дальше по дороге и в какой-то момент свернуть с нее, если поймет, где находится. Последнее, возможно, и слишком самонадеянно, но что еще ей остается?
Оглянувшись, она прикинула, видно ли ее от того сарайчика, и на всякий случай сдвинулась в самый край дороги, в надежде на прикрытие из редких ветвей.
Арья пробежала метров пятьдесят, как вдруг почувствовала, как рот зажала чья-то ладонь. Она попыталась закричать, но ладонь лишь сильнее сжала лицо. Арью с силой развернули, и первое, что она увидела, это черные пуговицы рубашки перед собой. Подбородок приподняли, и она встретилась глазами с Константином. Тело резко пронзило облегчение, и она на секунду прикрыла глаза, чтобы успокоиться. Открыв глаза, она услышала в своей голове:
«Я сейчас отпущу руку, но ничего не говори».
Она кивнула.
«Когда я возьму тебя на руки, лучше закрой глаза. Твой вестибулярный аппарат может не выдержать».