Легенду для них на Лубянке придумывали в срочном порядке, и эта оказалась самой реальной из всех предложенных. Журналисты отпали сразу, это была прямая дорога в плен, на представителей Красного Креста они мало походили, а вот, учитывая участившиеся случаи диверсий на нефтяных месторождениях, специалисты ОПЕК не вызвали бы подозрений, да и в случае обнаружения оружия оправдать его наличие в таком случае тоже не составило бы труда.
- Да, горят не на шутку, – вздохнула старушка, – каждый день то тут, то там полыхает. Так вы значит, дальше идете? А отчего пешком?
- На нефти сидите, а бензин днем с огнем не сыщешь. – Вспомнив рассказ старейшины, улыбнулся Пчелкин.
- Это верно, сынок. – Кивнула женщина. – Вон у этих все есть, – полный боли взгляд в сторону веселящихся на площади молодчиков, – и все им мало. Молодых мужчин забирают, девушек посреди ночи могут из дома вытащить, и не дай Аллах помешать, убивают на месте. Вон уже за стариков взялись. – Вздохнула она, видимо, говоря о своем.
- Что же вы не уедите? – На секунду отвлекшись от лицезрения молодчиков, посмотрел на нее Введенский.
- А куда нам ехать? Здесь наша земля. Здесь мы родились и умрем здесь. Нам-то что, молодых… жалко… – Не зная, что сказать, как поддержать, Пчелкин с Введенским лишь молча переглянулись. – Ох, заговорила я вас, сынки. Скоро стемнеет, вам бы ночлег найти. Заходите, заночуете.
- Спасибо, нас ждут. – Введенский решил воспользоваться подвернувшейся возможностью уточнить, где находится тот адрес, что им дал старейшина. – И будем очень благодарны, если подскажете нам, где это?
Едва взглянув на протянутый им листок, старушка вдруг снова побледнела, едва успев схватиться за косяк. Пчелкин быстро подхватил ее, в то время как она, ещё не обретя способность говорить, просто молча указывала в сторону, куда машина увезла старичка.
- Черт… – Тихо по-русски прошептал Введенский, вдруг поняв, что рекомендованный им старейшиной человек и есть тот мужчина, которого увезли боевики.
Молодчики на площади начали сворачивать свое гульбище, и Пчелкин, дабы не привлекать внимания к их замершей в дверях скульптурной композиции, медленно ввел женщину в дом, Введенский последовал за ним, прежде чем закрыть дверь, еще раз убедившись, что арабы ими не заинтересовались.
Веселившиеся у фонтана арабы ими действительно не заинтересовались в отличие от тех, что выглянули из-за угла дома, едва захлопнулась дверь. Молча отданные знаки рассредоточиться, и боевики замерли у окон и двери. Три человека засели со стороны двора на деревьях.
- Кушайте, кушайте… – То и дело снимая с видавшей виды, наполовину ржавой сковородки, картошку, старушка подкладывала ее в их тарелки.
- Да мы не… – Пчелкин попытался было возразить, но поднятые на него глаза, изрешеченные глубокой сеточкой морщин, заставили его замолчать на полуслове и взять в руки погнутую вилку.
- Давайте мы поможем вам хоть чем-нибудь. – Сидящий рядом Введенский повернулся к женщине.
- Если только принесете со второго этажа угля… – Смущенно прошептала старушка, словно кормить впервые встреченных ею людей чуть ли не последней картошкой – это нормально, а попросить спустить тяжесть – стыдно.
Введенский молча поднялся и направился к ведущей наверх лестнице. Пчелкин слегка раздосадовано посмотрел на свою ногу, на халяву пользоваться гостеприимством и так небогатых людей было неудобно.
- Давайте воды принесу. – Посмотрел он на старушку, которая как раз доливала в помятый чайник остатки из стоявшего на полу ведра.
Выйдя во двор, Пчелкин поднял голову к рассыпавшимся по небу звездам, яркий свет которых без труда помог ему увидеть ведущую к колодцу тропинку.
Звук борьбы Введенский расслышал, едва ступил на верхнюю ступеньку. Практически скатившись кубарем вместе с пакетом угля, он бросил его у подножья лестницы и, промчавшись мимо перепуганной старушки, распахнул дверь.
Не обращая внимания на пронзающую ногу боль, Пчелкин пытался вырваться из рук пытавшихся скрутить его сразу троих боевиков. Он успел заметить их приближение, развернуться, заехав пустым ведром одному из них по голове. Но силы были явно неравны. Кроме двоих стоящих напротив него послышались шаги еще нескольких за спиной, да вниз с деревьев мелькнули две тени.
«Уходите!» – Кричал его взгляд, когда Пчелкин увидел возникшего в дверях Введенского. У того был шанс, реальный шанс и возможность уйти через второй этаж на крышу и дальше через соседние дома. Но вместо этого тот спокойно стоял, пока спустившиеся с деревьев «ниндзя», держа его на прицеле, по-хозяйски не подошли и не заломили руки за спину.
По приказу он обязан был уйти, спасаться, чтобы пусть и в одиночку, но выполнить задание. Но сейчас, смотря на втоптанного боевиками в грязь Пчелкина, Игорь Леонидович Введенский впервые за все время службы поступил не по приказу.
– Смотри, куда едешь, курица!!! – Орал ей лысоватый мужик из потрепанной российскими дорогами Ауди.
Продолжая отчаянно моргать после предпринятого Ольгой экстренного торможения, Лиза, еще не придя в себя, медленно повернулась к снохе, показав брызжущему слюной водиле характерный жест. Сплюнув, тот махнул рукой и начал медленно отъезжать от Ольгиного Форда, который пару минут назад резко остановился в сантиметре от его капота после того, как его занесло на совершенно пустой дороге.
- Мать, ты… – Кроме этих двух слов, ничего культурного у Лизы ни на уме, ни на языке не было. Но тут Ольга вдруг уронила голову на руль, руками обхватив грудь. – Ты чего? Где? – Лиза осторожно взяла Ольгу за плечи, отведя от заверещавшего клаксона руля. Осторожно прислонив ее к спинке сиденья, потянулась за телефоном.
- Не надо. – Ольга задержала ее руку. – Я не пострадала, это не авария. Это… – Она посмотрела в глаза повернувшейся к ней Лизы. – С ним что-то случилось…
====== Глава 7. Дьявол во плоти. ======
Наблюдая приближающийся к деревне караван с «добычей», стоящий у одного из домов высокий мужчина усмехнулся. В свете яркой луны блеснули холодом черные глаза. Сложив на груди руки, небрежно прислонившись к перилам ступенек, он наблюдал, как лошади медленно приближались к нему. Когда ведущая уже остановилась напротив, средние еще только подтягивались, таща за собой за связанные руки едва поспевающих за ними пленников. Несколько раз резкий звук хлыста рассек воздух, всадники замыкающих то и дело подстёгивали их.
- Ничего так охота. – Сидевший на ведущей боевик соскочил на землю и подошел к нему, усмехнулся, встретившись в ним взглядом. – Фарик не обманул. Чую, можем неплохо поиметь. Либо информацию, либо…
Не дослушав, мужчина все так же не спеша, в чем-то даже вальяжно, отлип от перил и подошел к, наконец, подтянувшимся средним. В свете имеющегося у него, несмотря на относительно юный для войны возраст, опыта одного только взгляда на пленников ему было достаточно, чтобы понять – поимеют они очень даже неплохо. И пусть даже не информацию, вот на это он особо не рассчитывал, крепких ребят из российских спецслужб чуял, как хорошая охотничья собака чует лису. Хотя… Брошенный на окровавленную брючину одного из пленников взгляд подбросил в благодатный огонь зарождающихся насчет этих ребят планов мысль, что попробовать все же стоит. В любом случае в то, что, как минимум, удастся снять достойное их президента кино, он не сомневался. На войне любой результат хорош, будь то сведения, устрашающая демонстративная казнь или очередной предатель, ради спасения жизни готовый продать всех и вся. Последних, как заложивший за сто долларов этих русских племянник старейшины Фарид, тридцатипятилетний командир отряда курдов Зафар Хатини не любил, только пользовал. А вот в едва стоящих на ногах двоих наметанный глаз тут же безошибочно определил будущих исполнителей главных ролей именно второго варианта.
Небольшой полукруг возле дома озарился светом зажженных факелов. Подойдя ближе, главарь боевиков схватил и с силой сжал подбородок стоящего напротив него более молодого пленника, как раз того, чья нога источала будоражащий нюх сторожевых собак запах крови. Русский… Зафар слишком хорошо знал эту породу, этот взгляд, эту доводящую его до исступления непокорность, что даже перед лицом смерти стальным стержнем держала голову и спину. Русских Зафар не просто не любил, ненавидел, каждый раз четким отточенным движением недрогнувшей руки перерезая им горло, испытывал животное, иступляющее наслаждение от бьющей фонтаном крови. Смотря в гаснущие, умирающие, но до последнего остающиеся непокорёнными, глаза чувствовал, что никакой оргазм не сравнится с этим мигом лицезрения смерти.
Знакомое возбуждение медленно заполняло его изнутри, каждую клеточку, каждый нерв, волчьим оскалом обнажились зубы. Рука привычно потянулась к кинжалу. Краем глаза Зафар заметил, как напрягся, подался вперед второй, постарше, судя по всему, командир. Холодный клинок блеснул в свете факелов. Не отводя взгляда, главарь, прислонив его к груди пленника, медленно провел им снизу вверх по горлу, усмехаясь, замер, слегка вдавив острие в углубление чуть ниже кадыка. Обычно он оставлял только здоровых пленников, которые не приносили хлопот и могли долго выдерживать все прелести пребывания у них в ожидании своей участи: если повезет, выкупа, если не повезет… С ранеными и больными обычно не церемонились, предпочитая от таких избавляться сразу. Но сейчас Зафара вдруг накрыл нешуточный интерес, можно даже сказать, азарт – выдержит ли, сразу сдохнет или продержится? И сколько? Так же сильно, как он ненавидел русских, он любил наблюдать за ними во время пыток. Все пытаясь понять, откуда у тех берутся силы выдерживать то, что ломает остальных. Еще ни один англичанин, американец или француз не пережил то, через что проходили русские.