Сила, стабильность и неисчерпаемые регенеративные потенции традиционного Китая, его ориентация на Великий Порядок стали основой социальной гармонии, и в конечной основе – справедливости. Социальная справедливость, основанная на представлении о строгой иерархии, с элементами конфуцианского патернализма и моистского эгалитаризма свелась к идее сильного централизованного государства, следящего за порядком и устраняющего непорядки (в частности, чрезмерный рост экономического неравенства), считающимися первоосновой нормы. Именно поэтому Китай оказался наиболее восприимчивым к идеям социализма. Это концепция 大统 датун – Великого Единения, на которую пали семена западного социализма, дали ростки возникновения особого китайского социализма, идея которого намного глубже западной модели и приближается к древнему учению 太平 Тайпин (великого спокойствия), с её социальной гармонией и справедливостью.
Чтобы понять те процессы, которые происходят сейчас в Китае, необходимо знать не только историю, традиции, но и особенности китайской ментальности, которая построена на иных основах, чем западные принципы и стандарты. И главное место в этой ментальности, несомненно, занимает особенность восприятие китайского сознания знаний для постижения истины (от общего к частному, а не от частного к общему).
К сожалению, в столь короткое время я не могу подробнее остановиться на особенностях типологии восточного мышления, но хочу заметить, что наша русская типология мышления в какой-то степени, включая в себя элементы западного мышления, имеет очень много особенностей восточного мышления, в том числе и в отношениях сознания и познания истины. Но это тема уже другой лекции.
И в заключении я бы хотел сказать, что ещё Фёдор Михайлович Достоевский определил для русских национальную идею в своем романе «Подросток». Его герой Версилов, как «носитель высшей культурной мысли» допускал, «что высшая русская мысль есть все-примирение идей». В таком подходе мы больше похожи на китайцев, которые беря от мира всё лучшее, остаются самими собой. Фёдор Михайлович замечает, что «лишь русский, даже в наше время, то есть гораздо ещё раньше, чем будет подведён всеобщий итог, получил уже способность становиться наиболее русским именно лишь тогда, когда он наиболее европеец». И я бы добавил «когда он наиболее носитель культуры всей планеты», что в конечном итоге и определяет нашу интеллигентность. А это значит, что нам нужно думать универсально, одновременно обладая и западной и восточной ментальностью. Ведь недаром мы, русские, имеем на гербе двуглавого орла, который смотрит одной головой на Восток, а другой – на Запад.
Конец