Я же, отряхнув руки, наконец, направился к дому напротив скверика.
От десятков своих собратьев на этой улице дом отличался разве что более качественным и высоким забором — за деревянной оградой виднелась только крыша и чердак, всё, что ниже, было скрыто от любопытных глаз. Подойдя к калитке, я негромко, но отчётливо постучал в добротную дверцу. Ждать пришлось добрых пару минут, за которые я успел ещё несколько раз постучать в калитку — уже куда более настойчиво. Меня тут что, вообще не ждали? Наконец, за забором послышались шаги и поскрипывание убираемого засова.
Худая женщина в застиранном платье, некогда тёмно-синем, а сейчас скорее сером, с едва угадывающимися намёками на прежний цвет, посмотрела на меня с немым вопросом в глазах. Я неловко кашлянул:
— Я лекарь, меня… гм… попросили помочь. Это вы — тот человек, которого надо вылечить?
Женщина мотнула головой, заставив густые смоляные волосы рассыпаться волной по плечам:
— Нет… нет. Здравствуйте, господин. Я Лория. Вас Энигма прислала? — в последних её словах звучало явное неодобрение. Дождавшись моего кивка, она устало вздохнула. — Я же просила её оставить нас в покое. Что ж, раз вы уже потратили своё время… пойдёмте.
Женщина молча закрыла за мной калитку и повела по двору, плотно засаженному грядками с овощами — ни единой клумбы с цветами или хотя бы просто свободного пятачка земли, лишь тропинка, петляющая между ровных рядов грядок. Даже сейчас, зимой, бедняки выращивали немногие устойчивые к периодическим ночным заморозкам овощи. Судя по мельком брошенному взгляду, в данном случае — редьку. Поскольку Лория продолжала молчать, я тихо хмыкнул:
— Может, расскажете о пациенте? Хотелось бы знать, с чем имею дело.
— А что, Энигма вам ничего не рассказала? — удивилась хозяйка дома.
— Нет. А должна была?
— Ну, обычно она это делает. Часть лекарей отказывается с таким работать. Просто сразу говорят, что ничем не могут помочь. Да и в целом у нас в городе уже не осталось лекарей, которые еще не знакомы с Арламом. Их не так уж и много, знаете ли…
— Эээ…
— Не бойтесь, Арлам не заразен. Просто… — женщина замялась, подбирая слова. — У него необычная болезнь. Это что-то вроде… проклятия, а такое плохо лечится даже заклинаниями. Особенно, когда случай давний и запущенный. Единственный, чьи методы действуют — это старый Лиам, у него есть мощное заклинание общего исцеления. Энигма платит ему регулярно, он приходит, лечит, Арламу становится немного лучше… иногда даже намного лучше. Но спустя какое-то время болезнь вновь возвращается, — собеседница устало потёрла глаза и, поднявшись на крыльцо, открыла дверь в дом. — Иногда мне кажется, что стоило бы просто перестать его мучить.
Последние слова она сказала совсем тихо и отведя глаза. После чего показала вглубь дома:
— Первая комната по левую руку. Простите, с вами я не пойду, куча работы, — она с печальным видом обвела рукой грядки и ткнула пальцем в небольшую пристройку к дому, откуда доносилось еле слышное квохтанье. — Если я вам понадоблюсь, то я буду либо во дворе, либо там.
— Хорошо, — всё еще в некоторой прострации произнёс я.
Комната заставила меня поморщиться: внутри стоял густой, тяжёлый запах болезни. Засохшая кровь, гной, пот… и что-то ещё, неуловимо-неприятное. Окна были закрыты — видимо, чтобы больной не простудился, но, как по мне, лучше уж дышать холодным, но свежим воздухом, чем… вот этим. На кровати, на мокрых простынях разметался практически голый, истощённый донельзя подросток лет двенадцати, не больше. Помимо того, что он практически не имел мышц, сильно смахивая по виду на меня в самые первые ужасные дни, когда я пожертвовал первичные параметры, Арлам был весь покрыт рубцами, язвами, гнойниками — застарелыми и свежими, разных размеров и форм. Он явно испытывал ежесекундные мучения уже от того, что эти язвы соприкасались с постельным бельём. Но, поскольку он был покрыт ими довольно равномерно, то, чтобы не тревожить язвы, ему пришлось бы встать на ноги — а это он, судя по всему, не мог сделать из-за банальной слабости и крайней степени измождения. Сейчас же он то ли был без сознания, то ли всё же умудрился уснуть, несмотря на боль — грудь то и дело вздымалась в довольно рваном ритме.
— Так, — я быстрым шагом подошёл к кровати и, недолго думая, влил в спящего Арлама двойную дозу Восстановления. Без всяких обиняков, тем более что это был мой единственный инструмент. И, впервые с момента его получения, я ощутил некое… сопротивление. Энергия Жизни, несмотря на то, что я вложил двойную дозу маны и не ограничивал область воздействия, нехотя растеклась по левой руке подростка, которой я коснулся… и погасла. Язва поблизости от места касания слегка поджила… и всё. Это был единственный заметный эффект.