Борис Натанович, еще одно чуйство — оно же и мысль. Советской НФ среди прочих недостатков недостает хулиганства и горлопанства (в хорошем смысле). Полно камерности, полно напускной веселости. Один-два хороших хулигана должны быть. А их нету, нету и нету. У Вас своих дел по горло, Вы классики, Вам не до этого. Я давно уже осмотрелся и наслушался, и пришел к выводу, что ближе всех к такой роли подобрался я. Со вкусом бить горшки и стекла, и эпатировать общественный вкус.
Мои рассказы находят грубыми — это и нужно мне! Потому что это моя программа — добрые чувства пропустить через грубость (через фильтр) и посмотреть, что останется.
Грубость... Грубость, но со вкусом, весело, в рамках совершенной формы.
Борис Натанович, Вы пишете: смешно, изящно, образно, лаконично, заливаешься хохотом, оторваться нельзя — и ни о чем! Уму непостижимо!
БН, тут противоречие. Если Вы смеялись и читали с интересом, если было смешно — значит, дело тут не только в том, что слова расставлены изящно — значит, в Вас говорило чувство. Это же как перед картинами плохого и хорошего художников — Ренуара и Хренуара. Ренуаровский портрет какой-нибудь пожилой дамы висит в Лувре, потому что он в самом деле вызывает чувства; а Хренуаровский портрет — портрет какой-нибудь другой пожилой дамы висит во дворце культуры железнодорожников и ровно ничего не вызывает. Оба художника вкладывали одно содержание, но краски размазывали...
БН, если «Химия и жизнь» возьмет мое «Недостающее звено» — а там народ рисковый,— то публикация сего рассказа будет полезна не только для моего кармана, но и, смею надеяться (такое у меня опять-таки чувство!), будет полезна для НФ. Рассказ может привлечь внимание, на НФ может возникнуть взгляд под другим немного углом — не у боссов «МГ», а у нормальных читателей... что за слова... под углом... угол падения равен углу отражения... короче, хороший хулиганский рассказ в советской НФ не помешает, даже наоборот.
Вопрос, конечно, в том, хороший ли он. Дайте его народу на прочитание!
Убедил ли я Вас? Или хотя бы изменил хоть чуть-чуть «угол» зрения на мои писательства? Мой рассказ (и другие рассказы) это умышленное хулиганство, которое сейчас нужно. В небольшом количестве, но обязательно нужно. А то волки дремлют, овцы спят, собаки не лают, пастухи ушли куда-то в деревню за водкой...
Конечно, я не говорю о грубости в жизни; всякого хамла полно везде, а в НФ еще больше. <...>
<...> На Украине чувствуется какое-то ворушение. Вроде зашевелились, хотят поднимать НФ. Даже мне поступило конкретное предложение издать книгу. И хотя это может произойти не раньше чем через три года, но... Потом, издательство «Молодь» в этом году начинает конкурс на лучшие рассказы и повести НФ — куча премий первых, вторых, третьих и поощрительных; всего 16 (!). И хотя во все эти шевеления плохо верится — кому и за что эти премии вручать? — я немного осмотрелся: из молодых (до 35-ти) может и есть двое-трое неплохих ребят; а из зубров только Савченко,— все же сам факт такого конкурса обнадеживает. <...>
<...> Был в феврале в Москве по вызову «Химии и жизни». Они меня считают своим автором, позвали проехаться в Обнинск на «устный выпуск журнала». Народу собралось человек 200 (в Обнинске научный центр), были два лауреата Ленинской премии, и среди прочего я прочитал «Производственный рассказ № 1» — академики были немного ошарашены и очень довольны. Для меня все это занятно.
<...>
Рома Арбитман в последний год развил бурную деятельность в Саратове — обругал Немцова, хвалит Стругацких и Воннегута. Тиснул в какой-то малотиражке статью о Штерне. В ответ появилась в областной газете статья «По обочине», где врезали редакторам, которые публикуют статьи о фантастике и (цитатами) «о каком-то киевлянине Б. Шварце». Перепутали! Меня это не касается, кто такой Б. Шварц, не имею понятия.
Вот такое все.
«Химия» берет «Недостающее звено» (про фаллос) — я его уже раза четыре переделывал. Вы читали 21 стр., сейчас в нем осталось 14 стр. Хотят взять «Горыныча». Пишу для них небольшую поветь про Бел Амора. <...>
<...> Был в Одессе по приглашению местного КЛФ. Был Снегов, он бывший одессит, в этом году получил «Аэлиту». Он рассказывал, я читал. Сергей Александрович хороший умный дядька, его фамилия Штейн. Местный репортер Голубовский (а еще Чехов советовал бояться одесских репортеров) в заметке в «Вечерней Одессе» о заседании КЛФ решил меня вообще не упоминать (ясно!), зато совершил символическую описку: «На заседании присутствовал известный калининградский писатель-фантаст, бывший одессит Сергей Снегов, настоящая фамилия которого Штерн».