Анатолий Клёсов
Славяне, кавказцы, евреи с точки зрения ДНК-генеалогии
Академия ДНК-генеалогии благодарит людей, при поддержке которых вышла эта книга:
Вотрин Дмитрий Вячеславович
Жутяев Сергей Георгиевич
Калтениекс Владислав Валентинович
Козачук Юрий Сергеевич, к.ю.н.
Кудряшова Ирина Валерьевна
Лучко Михаил Александрович
Медведев Андрей Всеволодович, д. физ. – мат.н.
Слугин Евгений Николаевич
Юрковец Валерий Павлович
Трудности коммуникации на стыках наук
Некоторое время назад я опубликовал заметки, навеянные чтением двух статей – одна, девятилетней давности, под названием «Столкновение культур? Археология и генетика» (Pluciennik, 2006) в сборнике «Documenta Praejistorica» XXXIII, и вторая, почти 80-летней давности, – «Мысли об индоевропейской проблеме» (Н.С. Трубецкой, напечатана в журнале «Вопросы языкознания» в 1958 году, через 20 лет после ее написания за рубежом, в Вене, за год до смерти автора, князя Трубецкого). Обе статьи актуальны и сейчас, но по разным причинам.
Первая статья говорит о том, как трудно продуктивно взаимодействовать археологам и генетикам, которые друг друга не только не понимают, но и не хотят понимать. Вторая статья намного опередила свое время, и, видимо, продолжает опережать его и сейчас, во всяком случае, в лингвистике. Я, правда, не знаю, мне так представляется. Лингвисты наверняка будут недовольны, и либо скажут, что ничего приемлемого в статье Н. Трубецкого не было и нет, либо, напротив, скажут, что она давно находится в золотом фонде лингвистики, и нечего тут рассуждать. Но если так, тогда непонятно, почему они не направляются бегом к ДНК-генеалогии, которая так перекликается со статьей Трубецкого по ряду «моментов».
Действительно, почему историки, археологи, лингвисты не бегут к ДНК-генеалогии? Почему дискуссии с ними, как правило, проваливаются, поскольку ведут к взаимным раздражениям и ничем конструктивным не заканчиваются? Одно простое соображение высказал недавно в беседе со мной российский антрополог – что антропологи с подозрением относятся к ДНК-генеалогии, так как опасаются, что их вытеснят с их же поля. В отличие от их медленной, обстоятельной, трудозатратной науки, ДНК-генеалогия исключительно мобильна, продуктивна, быстро развивается, и с ней трудно спорить, поскольку антропологи не понимают ее методологии. Это типа пулемет против палицы. Баскетбол с его дриблингом против шахмат.
Этот фактор, конечно, может иметь место, но, полагаю, он далеко не самый главный. Важнее то, что ДНК-генеалоги и не знают, что на самом деле нужно археологам-лингвистам, и искренне верят, что тем нужно именно то, что ДНК-генеалогия и генерирует. А именно – сведения о миграциях родов-гаплогрупп с соответствующими датировками.
На самом деле, как выясняется во многих частных беседах, археологи-лингвисты этого и не просят, им это не нужно, и навязывание им не запрашиваемой ими информации их только раздражает. Вспоминаю мой разговор с одним из наиболее крупных российских археологов-сарматоведов. После развертывания перед ним полотна методологии ДНК-генеалогии и ее настоящих и потенциальных достижений он ответил мне, что ему это и не нужно. «Как? – спросил я, – Вы не хотите узнать какие рода-гаплогруппы были среди сарматов?» «Нет, ответил он. – Понимаете, когда мы находим при раскопках, скажем, копье, то это материальный признак. Он несет нужную нам информацию. А рода – это информация нематериальная, она нам ничего не даст».
Я утешил себя тем, что он так ничего и не понял, видимо, потому что старенький, и поделился с ним интересными – как мне казалось – сведениями, что при раскопках в Баварии (Германия) нашли захоронения воинов в тяжелом боевом вооружении (мечи, копья, щиты), у шести провели анализ ДНК, у четырех оказалась гаплогруппа R1b1a2, и у двух – G2a, с гаплотипом[1], типичным для этнических русских гаплогруппы G2a и совершенно далеким от кавказцев. Вот, говорю, не исключено, что это сарматы или их потомки из южнорусских степей.
Он заинтересованно спросил, какая датировка. Я говорю – 670-й год нашей эры. Он потух и сказал, что это не сарматы, те жили многими столетиями раньше, и это ему тоже неинтересно.
Представляете? Вот что называется «специализация узкая». А мы им про устройство мира, про древние миграции, про глобальную историю… Ничего это им, как правило, неинтересно и не нужно. У них узкая специализация, а остального – «нэ трэба».
Подобный разговор был со специалистом по славянам. Все, что ниже середины 1-го тыс. нашей эры, его совершенно не интересовало. Праславяне, жившие 5 тысяч лет назад на Русской равнине, ему были и даром не нужны. «Вы бы славян еще в каменный век поместили», – сказал он мне. «Но это же их предки, не так ли?» – спросил я. «Не интересует, – был его ответ. – Я этим не занимаюсь».
Тем же обычно заканчивались и разговоры с лингвистами. Все как один требовали, чтобы я строго придерживался их терминологии, суть вопроса никого не интересовала. Только правильная терминология. «Господа хорошие, – говорил я, – вот в моей науке биокатализатор хоть ферментом называйте, хоть энзимом, хоть горшком, но если он ускоряет скорость реакции в миллион раз, меня это в любом случае заинтересует. Меня интересует явление, а не то, как его называть».
Но они были непреклонны. У меня было ощущение, видимо, неверное, что явления их не интересуют. Интересуют устоявшиеся парадигмы и отработанная терминология. Шаг в сторону – побег. Думаю, что я неправ, иначе это более чем печально.
И вот возникает вопрос – а, собственно, зачем им ДНК-генеалогия? Точнее, при каких условиях эта новая наука их может заинтересовать? Почему не интересует в том виде, в котором мы работаем? Что их там не устраивает? Понятно, что короткого и ясного ответа здесь быть не может. Видимо, имеет место фундаментальная нестыковка в постановке задач с той и другой стороны, в способах их решения и виде, характере получаемых результатов.
Начнем с того, что археологов обычно интересуют социально-культурные явления в древнем обществе. Но это – не поле деятельности ДНК-генеалогии, не ее терминология, не ее методология. Это неважно, что социально-культурные отношения никак не являются первичным материалом раскопок или прочих реконструкций материальных признаков древнего общества. Это все – интерпретации более-менее фантазийного характера, но так надо. Это их словарь, они к нему привыкли. Такой же словарь, как постоянно употребляемые термины «охотники-собиратели» и «фермеры». Они имеют определенный смысл в исторической парадигме, хотя не несут никакого смысла в ДНК-генеалогии, кроме того, что, скажем, 20 тысяч лет назад никаких фермеров быть просто не могло, поэтому датировка уже автоматически определяет, охотники-собиратели они были или фермеры. Обычно считается, что охотники-собиратели – это ранее 7000 лет назад, а фермеры – позже того же пограничного срока. Вспоминается, как на недавнем симпозиуме выступавшая на пленарной сессии рассказывала, что генетики только что опубликовали замечательную работу. Они при анализе генома нашли, кто были предками современных европейцев, и этим значительно продвинули науку. Оказывается, сказала выступающая, что у них были три основных группы предков – охотники-собиратели, фермеры и «северные евразийцы». Переводя на нормальный язык, это означает, что предками современных европейцев были древние люди. Замечательное продвижение науки.
Но эти понятия уже давно перешли в популяционную генетику, хотя и там они являются, на мой взгляд, чисто спекулятивными понятиями. Как-то в одной дискуссии с «популяционным генетиком» в ответ на его высказывание про «фермеров» я спросил, откуда он знает, что те были именно фермерами, поскольку из попгенетических корреляций это совершенно не следует. На что он ответил, что они были, скорее всего, фермерами, поскольку их популяция выжила (их потомков мы сейчас и изучаем), а для выживания их популяции нужно было иметь много детей, и чтобы их прокормить, нужно было быть фермерами. Эвон как. Военными они, выходит, быть не могли, как и стеклодувами, например. Так или иначе, ДНК-генеалогия на такой уровень спекуляции, надеюсь, скатываться не будет, и в парадигму «охотников-собирателей и фермеров» не попадает. Большой минус.
1
Гаплотип – это определенная картина мутаций в ДНК, уникальная для каждого мужчины и характерная для определенных групп населения, принадлежащих к одному роду. Род в ДНК-генеалогии называется гаплогруппой, и всегда ведет начало от одного общего предка – патриарха, который жил определенное число лет назад, и это число лет можно определить при количественном анализе картины мутаций. Подробнее об этом – ниже в этой книге.