— Возьми людей посановитей для такого дела, — посоветовал Шешуня. — Хотя бы того же Гавриила Алексина...
— Я шума не хочу. Вовсе ни к чему, чтоб весь Новгород знал. Тут, к счастью, и невеста сирота.
— С сыновьями-то говорил? — поинтересовался Шешуня.
— Не им же жить, а мне.
— Хотя бы с Василием поговори, он у тебя парень взрослый и нрав дедов имеет.
— Поговорю.
Александр не сразу затеял столь деликатное обсуждение, но как только узнал, что княжна с радостью согласилась стать его женой, тотчас призвал сына. Однако первый же разговор неожиданно перерос в ссору. Сын наотрез отказался принимать молодую мачеху в доме, заявив, что, кроме матери, для него никого больше не существует.
— Я не требую, чтобы ты полюбил её, как мать, но ты должен будешь уважать её и слушаться...
— Нет! — выкрикнул Василий.
Князь помрачнел, налился гневом, по привычке нервно заходил по горнице.
— А коли уж так тебе приспичило и нужна баба для утех, то вон среди дворни немало молодух, любая с радостью исполнит все твои прихоти, — зло усмехнулся сын.
— Замолчь! — вне себя рявкнул Ярославич, замахнувшись на первенца кулаками. — Замолчь, или я зашибу тебя.
Василий побледнел, но испуганно-дерзкого взгляда не отвёл.
Отец рухнул на лавку, сжал голову руками. Недели две назад, почти сразу после отъезда папских кардиналов, у него вдруг заломило в висках. Александр испугался, вспомнив адовы муки матери, позвал лекарей, но те успокоили, заявив, что многие точно так же мучаются, приготовили отвар, князь попил его, и боли прекратились. С той поры он постоянно держал целебный настой в своей светёлке, и вот болезнь снова напомнила о себе.
— Что с тобой, отец? — переполошился сын.
— Принеси горького отвара, у меня в ложнице кувшин стоит...
Василий сбегал, принёс кувшин, князь осушил его наполовину.
— Я люблю её, понимаешь? — прошептал он.
— Нет, не понимаю, — насупившись, упрямо произнёс Василий.
В разгар собственных предсвадебных торжеств пришло приглашение на свадьбу от Андрея. Тот одну свадебную «кашу» у тестя в Галиче уже справил, о чём Александра даже не известил, и теперь приглашал на другую — владимирскую.
— Не поеду, — тотчас заявил новгородский князь.
— Ну как это, брат же он тебе и великий князь! — возразил Шешуня.
— Скажусь больным. Он же из вежливости, чтоб молве угодить, меня приехать просит, а в душе только и молится о моей кончине! — распалился князь.
— Типун тебе на язык, Ярославич! — осерчал таинник. — Разве можно такое про родного брата!
— А то ты не знаешь!
Они помолчали. Упрямство князю передалось от отца. Того тоже переубедить в чём-то было трудно.
— Одно дело обиды, размолвки, на то есть и свои причины...
— Какие?
— А Гундарь тебе ничего не рассказывал?
— О чём?
Шешуня тотчас пожалел, что заикнулся об этой истории. Но Александр уже мёртвой хваткой вцепился в него, и таинник всё ему выложил: как Ярослав влюбился в мордовскую княжну, а Феодосия возгорелась ревностью да наслала на неё тайных людей Гундаря. Те соперницу княгини умертвили, а сына кормилица спасла.
— Андрей-то о том с младых лет ведал. Теперь чуешь, откуда и все распри ваши?
Александр на мгновение задумался.
— Но я-то тут при чём? — не понял он. — А обсуждать отца с матерью, кто прав да виноват, не хочу и не буду. Мать, коли уж на то пошло, понять можно. У неё двое детей на руках, а муж другую завёл, разлучницу.
— Да это понятно...
— А я с таким же успехом могу и поныне Андрея ненавидеть за то, что он раньше срока свёл матушку в могилу, — посуровел Ярославич. — С отцовской измены и начались те страшные головные боли, что свели её в могилу!
— И всё же я бы съездил, — без особого напора промолвил таинник. — Что ни говори, свадьба бывает раз в жизни. А вы всё же братья, а не враги.
Казалось, свадьбу великого князя справлял весь Владимир. По городу носились разнаряженные тройки с бубенцами. Андрей выкатил на площадь несколько бочек с мёдом и пивом, угощая всех, кто желал поздравить своего благодетеля и защитника. Для приглашённых было выстроено отдельное гульбище, которое украсили зелёными ветками и цветами.
Александр приехал накануне вечером, встретился с братом. Они радостно обнялись, расцеловались, словно и не было никаких ссор прежде.
— Как в Галиче отпраздновали? — спросил новгородец.
— Неделю гуляли, — заулыбался жених. — Даниил Романович и к нам хотел приехать, да к нему послы от папы пожаловали, два ближних кардинала. Рим готов помочь и деньгами, и войском. В нашем положении грех от такой помощи отказываться...