Мы поздоровались и разместились у барной стойки в ожидании начала вечера. Галина Петровна, она же — тетя Галя, была очень забавной женщиной. Про таких говорят «тебе только на рынке торговать», имея ввиду ее крупное телосложение и манеру общения на матершинном языке. Гости, пришедшие впервые в Кий, испытывают легкий шок, а впоследствии уже не представляют это заведение с другим барменом.
— Ай, хрен с ним с чаем. Теть Галь, давайте кружечку ирландского эля, — решил Вадя.
— Две, — поддержал я. — Свежее?
— Обижаешь, — театрально обиделась бармен, и принялась наливать пиво.
— Три, — подытожила мама.
Через пару минут тетя Галя поставила перед нами три кружки холодного темного напитка и принялась с интересом разглядывать мой костюм. Эль был действительно свежий и очень приятный на вкус. Была у него интересная особенность — пьется он мягко, голова остается чистая, а вот язык начинает заплетаться. А если переусердствовать, то вслед за языком начинают заплетаться ноги.
— Антон, я смотрю, что ты в костюме, — начала было тетя Галя. Обычно, когда она так говорит, далее следует какая-то просьба. — Это же Смерть, да?
— Да, Смерть, которую наш… Просто Смерть, — я осекся, вспомнив недавнее происшествие перед зеркалом. Пробежав глазами между полок с бутылками, я нашел небольшое зеркало. Отражение было обычным, никаких проницательных взглядов. Точно показалось. Но почему же это не дает мне покоя?
— Я это к чему, — продолжила она, не замечая моей заминки. — У нас же Хэллоуин, сейчас народ придет, мы конкурсы подготовили, а вести их некому. Я бы сама отвела, но ты в костюме, да еще и с твоими ораторскими способностями…
— Ох, теть Галь, я, конечно, не против, но я сценарий совсем не знаю, — начал уклоняться я.
— Да что там знать-то? Быстренько пробежался глазами, а там, на месте разберешься. Я тебе подсказывать буду, — взмолилась она. — К тому же между конкурсами будут для гостей музыкальные паузы, а для тебя возможность прочитать сценарий следующего конкурса и придумать речь. Антон, с меня пиво.
— Если я буду ведущим, то пиво мне противопоказано, — обреченно вздохнул я.
— Я выпью! — быстро спохватился Вадя. — Он согласен!
— Решено! — просияла тетя Галя и пошла за распечаткой.
Ведущий. Вечер начал принимать неожиданный поворот.
Я пробежался глазами по сценарию, который принесла бармен. Складывалось ощущение, что никто особо не утруждался его написанием, поэтому скачали с первой попавшейся страницы в интернете. Вместо приветственной речи красовалась надпись «ПРИВЕТСТВИЕ», как бы намекая, что речь я должен буду придумать сам, а дальше сразу первый конкурс. Он заключался в том, что нужно выпить больше всех крови девственниц. Под «кровью девственницы» подразумевался некий коктейль из всего, что было в баре, залитый томатным соком, обильно сдобренный перцем и перелитый в трехлитровую банку. Эдакая сумасшедшая версия популярного коктейля «Кровавая Мэри».
— Не завидую я вам, ребята, — прошептал я сам себе и продолжил изучение сценария.
А тем временем Кий наполнялся людьми. Были знакомые лица, которые подходили, здоровались, интересовались, как дела, не женился ли часом, и дивились тому, как я вырос. Было среди этих знакомых изрядное количество девушек, которые знали меня как подростка, общались со мной исключительно как с сыном подруги, а теперь смотрели на меня с неподдельным интересом. Да, мальчик Антон вырос, с этим не поспоришь.
— Ты смотри, это ж Наташа, как ее… Журавлева! Помнишь, за которой ты бегал? — с улыбкой прошептал Вадя. — Она тебя прям взглядом раздевает.
Я помнил. Мне тогда было лет четырнадцать. Мы с Вадиком играли в бильярд у мамы в баре, как вдруг пришла она — Наташа Журавлева. Эффектная голубоглазая блондинка среднего роста. На тот момент ей было девятнадцать лет, у нее уже были все нужные округлости, что так манили взгляд совсем зеленых юнцов. Она пришла за бар, поздоровалась с мамой и о чем-то с ней оживленно заговорила. Забыв о бильярде, под одобрительный взгляд Вади, я пошел знакомиться. Представила меня мама, сам я невероятно стеснялся и не мог сказать ни слова. Надо понимать, что после этого знакомства мои походы в Кий участились. С Наташей мы начали общаться, я даже взял ее номер телефона, якобы на всякий случай, а сам сутками строчил ей SMS сообщения из разряда «Как дела?», «Что делаешь?», «Чем сегодня занималась?». А примерно через неделю, будучи уверенным, что она уже моя, я предложил ей встречаться, на что получил отказ. Она объяснила, что для нее я слишком маленький и это невозможно, но вот будь я постарше, она сама бы за мной приударила, а так нет. Сейчас я ее прекрасно понимаю, но тогда мое подростковое сердце было разбито, и все мои душевные страдания выливались огромными потоками на Вадю, который стойко меня поддерживал. А сколько было написано страдальческих стихов о неразделенной любви, растоптанных чувствах и одиночестве, не сосчитать. Конечно, теперь я вспоминаю это с улыбкой на лице.