– Послушай, не трогай Донзелли. Он мой. Правда в том, что мне тоже нужно выйти. Например, сейчас. Я думаю, что у меня наконец-то достаточно доказательств, и у меня есть идея. Так что давай займёмся делом.
Ридж хочет выйти из дела? Подальше от опасности? Такого никогда не случалось. Никогда. Если я наслаждаюсь адреналином, то мой брат – наркоман. В прошлом он постоянно подвергал себя опасности, в половине случаев просто ради острых ощущений.
– Ты серьёзно?
– Да, я, эм... тоже кое-кого встретил.
– Когда?
И не она ли причина, по которой он с самого начала нового года не дает покоя этому делу?
– Недавно. И она, блять, сейчас здесь.
– Что?
Он трахается в разгар операции?
Что ты делал всю ночь?
– Долгая история. Будь осторожен с этой девушкой.
– Гаваной.
От меня не ускользнуло, что он больше обеспокоен тем, что у меня с ней серьезные отношения, чем тем фактом, что прошлой ночью в меня дважды стреляли. С другой стороны, я знаю, что пулевое ранение часто заживает быстрее, чем разбитое сердце.
– Ты тоже будь осторожен, брат. Оставайся сосредоточенным. Поскорее закончи с Донзелли.
– Скажи мне, когда Пол умрет, тогда я сделаю свой ход.
Мы пришли к согласию.
– Он где-то поблизости от казино?
– Нет. Он не должен появиться в течение нескольких часов. Там просто Руди, Сэл и еще несколько парней. Дай мне знать, как только прикончишь этого тупого ублюдка. Береги себя. Мне нужно идти.
Я даже не успеваю попрощаться, как он вешает трубку. Я бы хотел задать больше вопросов, но Ридж – человек на задании. Я чертовски надеюсь ради него и женщины, которой он отдал свое сердце, что они останутся в безопасности. То место, куда проникал Ридж, – логово волков.
Затем я отложил заботу о брате в сторону. Если я ему понадоблюсь, он позвонит. Мы редко общаемся, потому что никто из тех, кого мы обманываем в этом деле, понятия не имеет, что мы братья или деловые партнеры, но Ридж знает, что я здесь ради него. Я всегда был и всегда буду.
Теперь мне пора заняться делами, поэтому я направляю машину Гаваны к старому гаражу Риджа и оставляю ее среди наших игрушек. Я безопасно припарковываю ее машину и запираю внутри, подальше от посторонних глаз. Затем беру кое-какое оборудование, забираюсь в черный седан с тонированными стеклами настолько темными, насколько позволяет закон, и направляюсь в шикарный конец города.
Когда я проезжаю мимо дома Пола, внутри темно. Небо все еще чернильно-черное, и его Мерседес, который, вероятно, был поцарапан до дерьма прошлой ночью, припаркован перед входом.
По словам Риджа, Пол Карбони вечно пытается кого-нибудь трахнуть и всегда терпит неудачу. Вероятно, потому, что он толстый ублюдок средних лет, чье лицо выглядит так, будто его неоднократно били о кирпичную стену. Так что вероятность того, что он сейчас один, высока.
Но он параноидальный ублюдок. Мне будет нелегко войти.
С другой стороны, как только все будет сделано, я смогу выйти незамеченным. Тогда я наконец смогу сказать Гаване, кто я и что я, чтобы мы могли жить дальше. Мне придется переосмыслить свое будущее, так как оно будет включать ее – и еще больше детей. Я поклялась, что никогда не женюсь и не буду иметь детей и заборчик штакетником. Но сейчас я более чем готов к этому. По крайней мере, к той версии, которая сработает для нас.
Припарковавшись в конце улицы и слившись с тенями, я возвращаюсь к дому Карбони. Я замечаю газету у входа. Ему все еще доставляют их? Как мило.
Я крадусь вокруг роскошного бунгало, избегая света, активируемого движением, и установленных камер, чтобы заглянуть в окна, получить представление о плане этажа, потенциальных точках входа и возможных укрытиях. План начинает формироваться, когда в задней части дома загорается свет.
Черт.
Прячась за живой изгородью, я прижимаюсь к забору, когда открывается раздвижная дверь во внутренний дворик. Пушистый серый пудель выбегает, направляясь прямо к полузасохшему участку травы на пустынном заднем дворе. Эта маленькая прыгающая штучка – собака Пола? Я представлял его с питбулем.
Бандит, спотыкаясь, выходит в мягком халате с поясом, болтающимся у его колен. Он опустил одну руку в свои бледные боксеры, оставив волосатый живот свисать над резинкой, и почесывает яйца. Сделав долгую затяжку, он другой рукой убирает сигарету, наблюдая за собакой.
Собака ходит кругами с одного места на другое. Наконец, садится на корточки, чтобы заняться своими делами, затем несколько раз тявкает на Пола, прежде чем броситься обратно в дом. Пол тушит сигарету в цветочном горшке у двери и возвращается внутрь.
Пришло время мне сделать свой ход.
Прежде чем Карбони успевает закрыть за собой дверь, я бросаюсь к нему и захлопываю ту. Собака лает, но я игнорирую ее, обхватывая Пола за шею, а затем прижимаю свой Глок к виску бандита.
Он напрягается.
– Если ты грабитель, то связался не с тем парнем.
– Я не грабитель, Пол. Я покойник – или, по крайней мере, ты так думал. Но я собираюсь отплатить тебе тем же и сделать все правильно. Я хочу, чтобы твоей последней мыслью в этой жизни было то, что ты, блять, потерпел неудачу. И знать, что скоро ты, Донзелли, и вся твоя операция превратитесь в пыль.
– Какого хрена...
За драгоценное время, которое ему требуется, чтобы произнести эти три слова, я выдергиваю пояс из петель его халата, обматываю вокруг шеи и тяну изо всех сил. Он сразу же начинает задыхаться, размахивать руками и отбиваться. Но я моложе, в лучшей форме и абсолютно решителен. Конечно, на него работает инстинкт самосохранения. И да, было бы проще просто пристрелить его, но намного громче, грязнее и менее удовлетворительно. Он делал это и кое-что похуже с десятками беспомощных жертв. Он должен сдохнуть, зная, каково это – быть замученным до последнего вздоха.
Он хватается за это время, кряхтя и брыкаясь, когда пытается повернуться ко мне. Но я держусь крепко, затягивая пояс все туже и туже вокруг его шеи, пока его хрюканье не превращается в удушливый кашель. Даже в тени я вижу, как он краснеет. Собака продолжает тявкать, когда движения Пола становятся вялыми... а затем и вовсе прекращаются, когда он соскальзывает на пол. Я дергаю в последний раз и держу петлю на месте еще пару минут, прежде чем, наконец, отпускаю.
Подонок не вернется, и скатертью дорога.
Быстрый взгляд на кухню говорит мне, что у собаки много еды и воды. Гавана убьет меня, если я оставлю его питомца в беде. Полиция скоро найдет тело Пола Карбони. Я позабочусь об этом. И кто-нибудь позаботится о дворняжке.
Затем я засовываю пояс от халата в карман, выскальзываю через заднюю дверь, цепляюсь за последнюю тень, крадусь обратно к машине и исчезаю из района Пола, как будто меня там никогда и не было.
После быстрой остановки в какой-то забегаловке, в которой, как я знаю, нет оборудования для обеспечения безопасности и примерно столько же посетителей в этот час, я краду зажигалку со стола пожилой женщины, когда она не смотрит, направляюсь в мужской туалет и сжигаю пояс от халата. Менее чем через две минуты мою руки, тайно возвращаю зажигалку, беру чашку кофе на вынос, а затем пишу брату одно слово: «Готово».
Наконец, я снова сажусь в машину, выполняю необходимое поручение, беру еще одну вещь, которую хранил несколько недель, и возвращаюсь в наше любовное гнездышко, чтобы жизнь, которую я действительно хочу – с женщиной, которую люблю, – могла начаться.
Гавана
Я понятия не имею, сколько сейчас времени, когда я переворачиваюсь на одной из самых удобных кроватей, в которых когда-либо спала, и потягиваюсь. Две вещи выводят меня из сонного состояния. Во-первых, все у меня между ног восхитительно чувствительное. Во-вторых, рядом со мной твердое обнаженное тело.