Нюша примолкла, подождала день-другой, а потом не удержалась и, выбрав ровный участок поля, пустила трактор на третьей скорости. Все прошло хорошо, с трактором ничего не случилось, а выработка к вечеру приметно увеличилась.
Вот и сегодня машина вновь работала как ни в чем не бывало.
«А ведь, пожалуй, пойдет дело... Можно и на повышенной скорости пахать», — подумала Нюша, прикидывая, насколько удастся ускорить весенний сев, если все девчата в бригаде станут работать по-новому.
Неожиданно на конце загона показался Лощилин.
Высокий, сумрачный, в своем неизменной брезентовом дождевике, он на минуту остановился, окинул взглядом трактор, потом размашисто зашагал ему навстречу.
Нюша хотела было переключить машину на вторую скорость, но, устыдившись своей слабости, только прибавила газу.
«Буду я еще прятаться от него, — с досадой подумала она. — Пусть видит. Семь бед — один ответ».
Встретившись с машиной, Лощилин жестом приказал Нюше остановить ее.
— Та-ак! — заговорил он. — Все же самоуправничаешь, Ветлугина. Ни правила для тебя не писаны, ни инструкции... Мотор хочешь запороть...
— А что инструкция... не молиться же на нее! — ответила Нюша. — Смотрите, как на третьей скорости пашется ладно. И с мотором ничего не сталось. — Она спрыгнула с трактора и рывком подняла капот. — Проверяйте.
Лощилин склонился над мотором.
Нюша с неприязнью оглядела механика.
Сколько раз за последние дни она сталкивалась с этим хмурым, неприветливым человеком, и всегда ей хотелось поскорее уйти от него и больше не встречаться.
Сначала Лощилин возражал против ночной пахоты, говоря, что это опасно, утомительно и не на пользу урожаю. Но Нюша проработала несколько ночных смен, заставила колхозников, Репинского и Матвея Петровича проверить качество вспашки, и все признали, что ночью можно пахать не хуже, чем днем.
Потом Лощилин высказал свои сомнения против работы трактора на повышенных оборотах мотора, против очистки горючего...
— И что вы за человек такой? — невольно вырвалось у Нюши. — Только и знаете: не положено, не по инструкции, не туда пошла да не так ступила... Как вы своих детей растите? Или у вас их и не было никогда?
— Насчет детей — это не твое дело, — не поворачивая голову, процедил Лощилин. — А вот Репинскому о твоих очередных выкрутасах я сегодня же доложу...
Нюша дернула плечом:
— Ну и докладывайте. Заодно и в политотдел заявите.
— Политотдел тут ни при чем... Техника его не касается.
— Он разберется... его теперь все касается, — бросила Нюша и, отойдя от мотора, прислонилась к заднему колесу трактора.
Это, пожалуй, и к лучшему, что Лощилин собрался на нее пожаловаться. Пусть их теперь рассудят Репинский или Матвей Петрович.
Неожиданно в конце загона из-за кустов вынырнул эмтээсовский сторож Акимыч. Он оглянулся по сторонам, увидел Лощилина и, опираясь на палку, побежал к трактору.
— Николай Сергеевич, слышь-ка! — с трудом переводя дыхание, окликнул он механика. — Вас в эмтээс зовут. Срочно!
— Кого еще принесло? — недовольно спросил Лощилин. — Опять уполномоченный какой-нибудь?
— Там из милиции двое прибыли, — сообщил старик. — Ширяева забрали. Теперь вас зачем-то требуют...
— Меня?.. — Лощилин резко обернулся к Акимычу.
— Да, вас... Срочно велели разыскать. Уж я ковылял, ковылял по полю... — Акимыч вытер рукавом взмокшее лицо.
— А ты сказал, что я в поле занят? Посевная сейчас, механик, мол,у тракторов находится.
— Как же — говорил... Все равно требуют. И Репинский там, и Ковшов, и Анисим Безуглов. Всех допрашивают... по очереди.
Услышав про Ширяева, Нюша бросилась к Акимычу и схватила его за рукав:
— Это правда, дедушка? А за что Ширяева забрали?
— Видать, есть за что, — с таинственным видом ответил Акимыч. — Слух идет: Тишку Горелова изловили. А он с Ширяевым будто бы одной веревочкой связан. Вот теперь и пошло разматываться...
— И Горелова забрали? — вскрикнула Нюша.
— Говорят, Митька его выследил. В городе, на станции, — продолжал Акимыч. — Тихон-то будто на юг драпануть собирался. А тут его, голубчика, и защучили.
Нюша облегченно вздохнула. Как много теперь прояснится, как легко будет Степе доказать свою невиновность!
— Идите скорее, Николай Сергеевич, — обратился Акимыч к Лощилину. — Ждут же вас, требуют...
Обернулась к механику и Нюша и замерла от удивления. Склонившись над мотором, тот невидящими глазами смотрел в сторону и настороженно ждал, что же еще скажет Акимыч. На скулах у Лощилина перекатывались крупные злые желваки, на лбу проступила испарина.
— Николай Сергеевич, вы слышите?.. — негромко позвала Нюша.
— Что?! — вскинул голову Лощилин. — Ах, да... в эмтээс зовут. — Он рывком опустил капот над мотором, вытер масленые руки и обернулся к сторожу: — Хорошо, Акимыч, иди. Скажи, что я скоро буду. Осталось еще две машины проверить.
И Лощилин, не оглядываясь, пошел поперек вспаханного поля, к окраине Русланова взгорья, где работала на тракторе Феня.
Акимыч с досадой махнул рукой:
— Ну вот... Гонялся за ним, высунув язык, а он и ухом не повел. Чего я в конторе скажу?
— Дедушка, — попросила Нюша Акимыча, когда тот направился к Кольцовке, — скажи там Зойке, чтобы она сменила меня поскорее. Очень мне в деревню надо попасть...
Акимыч ушел. Нюша тронула трактор, сделала круг, другой, то и дело поглядывая в сторону Кольцовки — не покажется ли Зойка.
Но подруги не было.
Нюша пошла на третий круг и тут заметила, что из перелесков выскочил какой-то мальчишка и помчался к ее трактору.
Нюша вгляделась и узнала Леньку.
Бежал он как-то странно — что-то выкрикивал, размахивал левой рукой, ожесточенно грозил кому-то кулаком, а правую руку неотрывно держал у лица.
Остановив трактор, Нюша спрыгнула на землю и побежала навстречу братишке.
— Опять поцапался с кем-нибудь? Ну и огарок же ты... Тяжело дыша, Ленька остановился против сестры, и она увидела на его лице широкий багровый шрам — след ременного кнута.
— Погоди, погоди... — испугалась Нюша, хватая Леньку за ладонь и пытаясь рассмотреть затекший правый глаз. — Вы что ж, чумовые... на кнутах схватились? Ведь без глаза останешься!
— У-у, гад ползучий!.. — выругался Ленька. — Не было кирпича на его голову, а то бы я ему запустил...
— Кто это тебя так разделал? — спросила Нюша, срывая прохладный лист подорожника и прикладывая его к поврежденному глазу братишки.
— А он все... механик этот... Лощилин, — буркнул Ленька, все еще диковато оглядываясь по сторонам и готовый хоть сейчас ринуться в драку.
— Лощилин? — оторопев, шепнула Нюша. — Да ты бредишь, Ленька... Зачем ему связываться с тобой...
— А вот связался... да еще как. — И Ленька торопливо рассказал.
Он только что отвез на подводе в поле мешки с семенами и возвращался обратно в Кольцовку, как из оврага выскочил механик Лощилин. Он сказал, что в зареченском колхозе случилась авария с трактором и ему нужно срочно добраться туда на подводе. Ленька охотно согласился подвезти Лощилина — в телегу был запряжен жеребец Кочет и домчать до Заречья тому ничего не стоило.
Лощилин сел в телегу, Ленька повернул Кочета в сторону Заречья, и они поехали. Но потом Лощилину показалось, что лошадь идет очень тихо, и он, отобрав у Леньки вожжи и кнут, погнал Кочета быстрее. За мостом дорога раздваивалась. Ленька сказал, что на Заречье надо ехать прямо, но Лощилин повернул коня влево и ответил, что он и сам знает дорогу. Они заспорили, и Ленька потянулся за вожжами. Тогда Лощилин столкнул его с телеги. Ленька озлился и бросился догонять подводу. Но тут ременной кнут свистнул в воздухе, обжег ему лицо и угодил по правому глазу. Ленька свалился в канаву. Когда же он пришел в себя, телега с Лощилиным была уже далеко...
— А куда он поехал? — быстро спросила Нюша.