— Что вы об этом думаете? — осведомился толстяк.
— Забавная сказка, — любуясь кольцами дыма, вымолвил Спейд.
— Это исторические факты, сэр! Архивы ордена начиная с двенадцатого века до сих пор находятся на Мальте. Что-то, конечно, безвозвратно утрачено, но из уцелевших источников в трех, — он загнул три розовых пальца, — говорится о драгоценном соколе. В рукописи Делавиля Ле Ру «Архивы ордена иоаннитов» есть упоминание о нем. И в неопубликованном приложении к «Происхождению священных военных орденов» Паоли сообщаются все те факты, о которых я упомянул.
— Прекрасно, — вставил Спейд.
— Однако продолжим. Великий магистр Вилье с острова Адама повелел турецким невольникам изготовить эту драгоценную птицу в фут величиной в замке Святого Анджело и отправил Карлу в Испанию. Сокола привезли на галере под командованием французского рыцаря Кормьера, или Корвера, члена ордена, но, увы, корабль не доплыл до Испании. — Гатмэн поджал губы и поцокал языком. — Вы слышали о Барбароссе, или Рыжебородом? Он же был известен как Хайраддин. Нет? Это знаменитый главарь берберийских пиратов, логово которых располагалось тогда в Алжире. Так вот, сэр, он захватил рыцарский корабль, а с ним и сокола. Птица попала в Алжир. Это установленный факт, сэр. Об этом сообщил французский историк Пьер Дан в одном из писем из Алжира. Он написал, что сокол находился в Алжире более ста лет, пока его не увез сэр Фрэнсис Верни, английский авантюрист, примкнувший в свое время к пиратам. Впрочем, леди Фрэнсис Верни в «Мемуарах семьи Верни в семнадцатом веке» ни словом не обмолвилась о соколе. И хорошо известно, что, когда сэр Фрэнсис умер в мессинском госпитале в тысяча шестьсот пятнадцатом году, птицы у него не было. Он был разорен. Но, сэр, нигде не отрицалось, что сокол мог попасть в Сицилию. Он действительно оказался в собственности короля Виктора Амадея Второго, через некоторое время после его коронации в тысяча семьсот пятнадцатом году. Король подарил сокола жене в качестве одного из свадебных подарков. Это тоже факт, сэр. За него ручается Карутги, автор «Истории царствования Виктора Амадея Второго». Вы еще не спите, сэр?
— Наоборот, ваша сказка действует на меня возбуждающе, — откликнулся Спейд. — Продолжайте.
— Не исключено, что Виктор Амадей прихватил птичку с собой в Турин, когда пытался вновь занять престол. Однако дальше драгоценная птица каким-то образом оказалась у испанца, сражавшегося в рядах армии, которая в тысяча семьсот тридцать четвертом году захватила Неаполь. Это был отец дона Хозе Монино-и-Редондо, графа Флоридабланко, впоследствии ставшего главным министром Карла Третьего. Затем ничто не указывает на то, что сокол попал в другие руки — по крайней мере до окончания карлистской войны в сороковых годах девятнадцатого века. Потом он объявился в Париже, который кишел в то время карлистами, сумевшими бежать из Испании. Видимо, один из них и привез птицу с собой, хотя и не подозревал о ее истинной ценности. — Толстяк чуть приумолк, потом неожиданно хихикнул и продолжал: — Дело в том, что во время карлистских беспорядков в Испании птицу, без сомнения предосторожности ради, покрасили или покрыли эмалью, чтобы придать вид просто занятной черной статуэтки. И в таком обличье, сэр, она путешествовала семьдесят лет по Парижу от одного владельца к другому, и все они были настолько тупы, что не сумели угадать, что скрывается под черной оболочкой.
Толстяк снова хихикнул и почти сокрушенно покачал головой.
— Итак, сэр, это сказочное творение семьдесят лет кочевало из рук в руки, пока в тысяча девятьсот одиннадцатом году греческий делец Харилаос Константинидис не обнаружил его в какой-то заброшенной лавчонке. Никакая эмаль не могла скрыть ценности птицы от зорких глаз Харилаоса. Он приобрел ее, проследил всю историю и убедился, что это, по-видимому, тот самый сокол. Об этом пронюхал я, выведал у него все факты и сумел добавить к ним кое-какие новые подробности.
Харилаос не спешил тотчас же обратить свою находку в звонкую монету. Он знал, что, как бы ни велика была ценность этого шедевра, она неизмеримо возрастет, если удастся доказать его подлинность. Может быть, он рассчитывал продать сокола современным орденам, берущим начало от родосских рыцарей, — английскому ордену Святого Иоанна Иерусалимского, прусскому ордену иоаннитов или итальянской или германской ветви суверенного мальтийского ордена.
Толстяк поднес к губам бокал, заметил, что тот пуст, и встал, чтобы налить виски себе и Спейду.