Валерий Гусев
Сокровище затонувшего корабля
Глава I
Скучно не будет!
Когда бывшие мамины школьные подруги спрашивают при встрече, как ей живется, она немного думает, а потом грустно отвечает: «Во всяком случае, не скучно».
И она безупречно права, как говорит папа. В нашей семье случается всякое, но скучно не бывает никогда. Только за одно прошлое лето мы с моим младшим братишкой Алешкой сначала раскрыли банду опасных квартирных жуликов, потом обезвредили банду злобных сельских рэкетменов, [1] а после всего папа увлек нас в путешествие на парусной лодке - по местам своей далекой юности - на Белое море. Там нам тоже скучать не пришлось, некогда было: то пираты, то затопленное старинное подземелье, то вынужденная голодовка на необитаемом острове, то самый настоящий морской бой, в котором мы с честью одержали победу.
Ну а уж в это лето мама категорически заявила, что мы поедем отдыхать за границу. Как люди. Например, на Канары или на Кипр.
(Деньги у нас были, потому что Алешка в перерывах между схватками с жуликами, бандитами и пиратами успел разыскать старинный клад. Да к тому же еще и громадный золотой самородок. Он, правда, щедро одарил всех наших друзей и других нуждающихся, но кое-что, вполне достаточное, чтобы добраться до Канарских островов, у нас еще оставалось.)
Мама сказала, что пора бы и нам приобщиться к цивилизации. И к зарубежным культурным ценностям. А то наши дети (это про нас с Алешкой) растут дикарями.
– На фортепьянах не играют, - хмыкнул папа.
– Не играют! Они в карты играют! Я сама видела. А по-французски помнят всего одно слово - бонжур! И одно слово по-английски - гудбай!
Тут хмыкнул уже Алешка. А я хихикнул в кулак - знала бы мама, какими английскими словами и выражениями он свободно овладел в стенах родной школы, на улице и по телевизору, она бы нас за рубеж ни за что бы не взяла. В приличное общество во всяком случае. С иными культурными ценностями тем более.
– Будем жить в пятизвездочном отеле, - мечтала мама вслух, - на берегу безопасного Лазурного моря…
– Лазурное море, - буркнул под нос папа, - по-моему, несколько в другой стороне.
– Там все моря - лазурные, - упрямо мечтала мама. - И все мужчины - джентльмены. А дети - благовоспитанные.
– Умненькие, благоразумненькие, - коварно подпел ей Алешка.
– Как Буратино, - буркнул под нос папа. В полный голос он спорить с мамой не решался.
– Вот и хорошо, - она восприняла его реплику как согласие, - выбирай фирму, оформляй визу - едем на Канары!
– Ты что! - завопил Алешка, изумленно распахнув глаза и взбив хохолок на макушке. - Что там делать?
– Умирать со скуки на пляжах лазурного моря, - холодно подчеркнул папа.
– Лучше умирать со скуки, - отрезала мама, повысив голос, - чем от страха! - И глаза ее сверкнули.
– Ты безупречно права, - позорно потух наш папочка. - Давай свой паспорт.
Но тут и мама растерялась. Она не ожидала такой быстрой капитуляции. Ей очень хотелось еще повоевать. Чтобы ее победа была весомее, а наше поражение сокрушительней.
– Ну… Что ж так сразу? Надо выбрать страну. Ознакомиться с условиями. Все узнать, обдумать. Я посоветуюсь с подругами. - И она ушла к своей стиральной машине.
…Школьные подруги… Это да, это неотвратимый фактор, как иногда говорит папа. Мама очень любит вспоминать свои далекие счастливые школьные годы. Особенно - какой у них был дружный класс. Мне кажется, она втайне мечтает, чтобы и наша семья стала таким классом. Чтобы мы все дружно вставали, когда она входит, и показывали, какие у нас чистые руки. Чтобы посуду дружно мыли. Дружно ходили в магазин и таскали пылесос из угла в угол…
Когда мама вышла, мы все втроем дружно переглянулись. Папа поскреб лысеющее темечко, я вздохнул, а Алешка сказал папе:
– Бери одну путевку, женскую. А мы, мужчины, - едем на твое любимое Белое море. - И гордо показал эрудицию: - Как сказал недавно Пушкин, покой нам только снится.
– Это не Пушкин сказал, - машинально поправил задумавшийся папа. - И далеко не вчера. - Он размышлял. Он хотел не потерять свой авторитет в наших глазах. Маму он тоже не хотел терять. Это было видно по его глазам. Растерявшимся. Да еще мы на него уставились. Требовательно.
– Пойду на переговоры, - вздохнул он.
Вскоре он прошел мимо нас на балкон с отсутствующим лицом и с полным тазом выстиранного и отжатого белья. Мы - за ним.
Папа застенчиво развешивал белье, пытаясь отгородиться от наших требовательных вопросительных взглядов то мокрой простыней, то мокрым банным полотенцем. Алешка шагал за ним и отбрасывал одну преграду за другой. Папа оказался загнанным в угол балкона с пустым тазиком на боку. Мне стало его жалко. Но не Алешке.
– Ну? - сказал он, выставив палец пистолетом.
– Сказала: как знаешь, - вздохнул папа и виновато поправил очки.