Я запомнила. Я очень хорошо запомнила эту личность, наклоняясь за едой и не сводя с него напряженного взгляда. Конечно, я могла бы убить его прямо сейчас. И никто бы не успел вмешаться и отобрать у меня мою жертву. Но стоило ли оно того? Пока нет. Пока…
Быстро съев безвкусную холодную массу серого цвета и запив безвкусной водой, я беспрекословно отдала назад лоток и снова обратилась вслух. К концу дня я уже имела хотя бы примерное представление о смене караулов и количестве охраняющих.
— Спать! — приказали нам всем позднее из динамиков — как оказалось, установленных вместе с видеокамерами. — Пятнадцать минут на то, чтобы сменить одежду, принять душ и лечь. Потом наказание!
Я успела. Свет погас, погрузив помещение в полнейшую темноту. И тут лязгнул замок отпираемого окошечка, что–то тихо упало на пол. И снова тишина. Через пару минут над дверью зажглось ночное тусклое освещение.
Осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания команды слежения, я спо́лзала к выходу и притащила неожиданный подарок, оказавшийся упаковкой из трех энергетических батончиков для силовиков. Их использовали для придания сил и восстановления баланса во время тяжелых полевых операций, когда некогда и негде готовить нормальную еду.
Не знаю, кого я должна за это благодарить, но все равно: спасибо тебе, неизвестный друг… со шрамами. Я тихо счавкала батончики, аккуратно спрятав обертки в слегка распоротый шов матраса. Вдруг они будут проверять камеры или мусор? Зачем мне лишние проблемы?
Утро началось с сирены, приказа привести себя в порядок и нового лотка с серой дрянью. Но туда чья–то щедрая рука, не будем упоминать чья, подложила полулитровый пакетик с соком–детоксом. Я его отлично знаю — часть стандартного армейского рациона, щедро напичканный микроэлементами и витаминами. Обертку от сока потом сунула за пазуху, чтобы выкинуть в урну по дороге.
— Урок обслуживания господина! — объявили мне, открывая дверь. И я влилась в поток безликих пленниц, следуя в классную комнату. Там новая бледно–зеленая тетка начала учить нас, как следует ублажать хозяина, используя для этого стеклянный фаллос с ручкой и искусственную силиконовую вагину.
Честное слово, не вру. Я даже рот от удивления открыла. Так, значит, голой себя видеть — неприлично, а это вот — совсем не пошло, а очень даже правильно и достойно⁈
— Вот так, вот так и вот так! — наставляла нас пожилая матрона, изображая половой акт с помощью своих агрегатов.
— Сейчас, как выстрелит! — пробормотала я, не сводя напряженного взгляда с преподавательницы. — Ка–а–ак все зальет!
Мымра так яростно всем эти орудовала, что я практически ожидала семяизвержения из этой стекляшки. Охрана постоянно поправляла причиндалы и старалась не смотреть на учебные пособия.
В сущности, этот урок мне понравился именно учебными пособиями. Если бы я выбирала, когда и откуда линять, то выбрала бы именно этот класс. А что? Два прекрасных предмета для убийства. Есть чем в глаз ткнуть и мозг вынести, или просто натянуть на башку и придушить.
Да–да, я знаю — побочный эффект профессии. Кто–то, на эти предметы глядя, думает об удовольствии, а я об убийстве. В общем, сразу видно, кто на что учился.
Через пару дней я удостоверилась в неизменности распорядка, существующего в данном учреждении. Утром подъем, завтрак, уроки–уроки–уроки, небольшой отдых, снова уроки–уроки–уроки, включая уроки ассамского языка, ужин и сон. Там, где вклинивался небольшой отдых, нам было разрешено бездельничать, но и друг с другом общаться запретили. Сиди или лежи, но молча и веди себя тихо, как мышь.
Немного легче жилось тем, кто жил в двух и трехместных кельях. Им удавалось друг с другом пошептаться, когда выключали свет.
Одиночных келий было мало, только для эксклюзивных вроде меня.
На третий день нас ранним утром, до восхода солнца, вывели в чахлый садик с деревьями за высоким каменным забором и разрешили подышать воздухом.
Уличный воздух был глотком отрады после затхлой и пыльной атмосферы закрытых помещений, в нем смешались горьковатые нотки пустыни, соли и пыльного перекати–поля. Остаточная ночная прохлада приятно освежала.
Оказалось, прогулка на свежем воздухе разрешена каждый третий день, чем я беззастенчиво пользовалась. Маловато, конечно, но что делать?
Я мгновенно слиняла в самую глубь сада, надеясь найти уголок подальше без камер и начать хоть как–то восстанавливать физическую форму. В камере мне это делать запретили, поймав на горячем и записав второе предупреждение. Так что я изыскивала средство обойти это запрет.