— Это против правил, — верещала злобная мымра. Все они тут мымры. Различаются только степенью своей мымристости.
— Для сиятельного нет правил! — отрезал ее собеседник. — Завтра утром приведешь ее к нему. Разговор окончен! Исполняй приказ!
Раздался шум удаляющихся шагов.
— Мудизм не лечится, — прошипели у меня под дверью. Неужели сама директриса высказалась, или кто из ее помощниц так излил наболевшее? И все стихло.
Мне все это не то чтобы сильно, мне это вообще не понравилось. Мое заднеспинное чутье уже не намекало, а четко указывало на громадные неприятности. Потому что именно я еще только начинала свое «обучение». И бежать мне было некуда. Хотя запасы боеприпасов все еще при мне.
И что? Смысл устраивать побоище, не зная конечного результата? Сложить свою буйную головушку я всегда успею, а вот сохранить…
Я подумала, что утро вечера мудренее, и подкоп за ночь мне все равно не вырыть, поэтому заставила себя уснуть.
— Три Экс тринадцать–тринадцать–тринадцать! — ворвалась ко мне в камеру утром недопившая чужой крови директриса. И, видимо, по этому случаю дама была расстроена. — Одевайся! — швырнула она мне новый комплект одежды. — Быстро!
Я молча натянула на себя принесенное барахло, надела маску, головной убор и застыла, склонив голову.
— Ну, чему–то ты все же научилась, — тяжело вздохнула стерва. Приказала: — Пошли!
— Твоя задача — быть покорной! — тащила меня по коридору на заклание директриса. — Выполняй все требования господина, и будет тебе счастье!
И чего мне в это верилось с трудом? Уж не знаю, у кого какое счастье, а я свое совсем не так представляла.
— Если понравишься, — наставляла меня мымра, — он тебя отсюда заберет. Будешь жить в роскоши и довольстве!
И как долго жить? Пока ему не надоест?
— На твой вопрос: «А если не понравлюсь?» — вдруг остановилась женщина и повернулась ко мне маской, — отвечу прямо. Тогда либо извращенец… господин намного ниже рангом, либо лаборатория, либо смерть! — Ткнула мне в грудь пальцем: — Я доходчиво объяснила?
Я молча кивнула в ответ, размышляя. Не то чтобы я пеклась о своей неприкосновенности или боялась секса, но становиться чужой игрушкой совсем не хочется и противно. А если на кону жизнь? Тогда еще противнее, но деваться некуда.
Стала подниматься тошнота. Ощущения радовали своей непредсказуемостью и нестабильностью. И еще, у меня возникло стойкое чувство, что я изменяю Скару, хотя мне на эту тему даже не намекали, не говоря уже о разговорах или признаниях.
Кстати, а где он?
— Стой! — удержала меня твердой рукой директриса перед украшенной узорами дверью. Женщина (хотя я в этом сомневалась) придирчиво меня осмотрела. Поправила мне халат на груди, подтянула пояс, по–моему, перекрестила (видимо, у меня уже глюки на нервной почве) и, наклонившись, еле слышно прошептала: — Наследник, по слухам, не извращенец. Так что попытайся с ним договориться, Элли! — и пока я отходила от шока, втянула меня внутрь испытательной палаты.
Как шептались между собой те девочки, которые жили по двое, по трое, испытательная палата служила для того, чтобы все эти «хузяины» и «господины» могли поиграться и выбрать себе новую жертву, не таская ее домой. Начинался отбор с самой верхушки власти, а потом снижался до самого незаметного, но способного оплатить. И еще: эти засранцы писали отчеты — почему не понравилась. И если проверяющие усматривали в этих документах что–то похожее на мутацию или отклонение от нормы, то хана жертве, полная и безраздельная. Так что каждая пленница старалась произвести впечатление просто из страха быть отправленной на опыты или на утилизацию.
И, кстати, мужики себе ни в чем не отказывали. Этот загон для траха был обставлен со всей возможной роскошью и удобствами.
Большущая прямоугольная комната с толстенными бордово–желто–голубыми ворсовыми коврами на полу. Стены беленые, потолок тоже. У потолка восьмирожковая хрустальная люстра. Посредине комнаты белый шелковый шатер, закрепленный вверху, самой высокой точкой, на потолке, и по периметру на восьми каменных столбах.
Внутри шатра большая расстеленная кровать. Целый одр. Под слоем матрасов и перин не разглядеть основания. Но подозреваю, что каменное. И столбики, и перильца. А без вариантов, тут вместо дерева везде камень используется. Не растет у них нормальное дерево, а нет его.
На громадной кровати, на краю, вальяжно возлежал на боку молодой парень с длинными, слегка вьющимися золотисто–рыжими волосами и поигрывал стилетом, крутя его между пальцев. Аристократическая грациозность для красавчика — его второе имя, можно сказать личная фишка. Порода, она и в Африке порода.