Искать чудесного исцеления?
Тетка предупреждала, что для Эсме будет поздно.
Но для надежды?
Артэм появился, когда пестрокрылая уже успела вкусить отчаяния. Он долго возился у дома, а потом толкал впереди себя тележку, взбираясь на холм. Колеса скользили по обледенелой дорожке, кусты мелких роз, сгрудившихся в тележке, норовили вывалиться мужчине под ноги.
– Мелочь, смотри, что я тебе принес, – проговорил он, останавливаясь у пластмассового стула. – Я поставлю горшки тут рядышком и укутаю их одеялами и целлофаном. – Мужчина выдохся и достал бутылку. Подвинул поближе бокал.
Эсме следила за каждым его движением. Замерла.
Не дышала. Не думала. Смотрела, как янтарная жидкость заполняет стакан.
– Если что случится со мной… Сосед будет поливать. И новые купит. Я договорился. – Стакан дрогнул в мужской ладони. – До самой весны. Будешь переползать из одного цветка в другой.
Поздно. У Эсме не было на это больше сил.
– Неправда! Не поздно, – рассердился Тэм, прорычав свое раскатистое «р-р-р». – Непррррравда.
«Хорошо, не поздно».
– Врррешь.
«Обещаю».
Тэм сник, опуская плечи..
– Подумаешь, Мелочь, пыльца. Может, набрать тебе моих слез? Это, конечно, не слезы дракона. Но все-таки. – Он, что, плакал?! – Мои очень чистые слезы. Представляешь, я – и чистота. А все твои крылья… Такие крохотные и пронзительно-красивые, острой спицей пробили нарывы и толстые корки, выпустив из моей души всю грязь. Научи, как еще тебе помочь?
«Стакан».
Думать нужно было четко и ясно.
«Возьми. Свой. Стакан».
Одно слово – одна короткая мысль.
Взял.
«Выплесни. Под мой куст».
Сделал. Растерянно спросил:
– Зачем?
Эсме слабо улыбнулась.
«Так надо».
– Для кого?
Она замолчала. Даже в мыслях.
– Говори!
Ох как рассердился Тэм.
– Думай, Мелочь!
«Напугал почти…»
– Мелочь?!
Умирать оказалось не страшно.
Эсме успела привыкнуть к холоду. В этот раз он всего лишь подобрался к самому сердцу и пронзил его стальным когтем. Стало вдруг горячо. Вместо того чтобы испугаться, пестрокрылая обрадовалась, что все сделала правильно. По-другому не хотела. Не смогла. Потому и не стала ученицей Рессе. Эсме слишком дорожила своими крыльями.
Жаль, не будет больше прохладных дней и холодных вечеров. Куста дикой розы, больного телом и душой мужчины, которого пожирала изнутри пустота, но Эсме нашлось в ней место, и она стала искоркой, огоньком. Но…Может… Может, и не было ничего?
Только сон в заброшенном саду?
***
– Эсме! Эсме! Очнулась!
Голоса оглушали. Открыв глаза, она уставилась в знакомые лица – мама, сестра, младшие братья, отец. Знакомый потолок и стены спальни. У двери чернела неровная тень. Рессе. Тетка прищурилась, будто вцарапывалась взглядом внутрь Эсме, удовлетворенно выдохнула и молча вышла в коридор.
– Мы так волновались!
– Во всей Эльгерии был переполох.
– В Академии работала целая комиссия из лучших магов.
– Глупые девчонки сразу во всем признались. Какая беда случилась из-за их глупой затеи.
– Никто не может отправить зимой Вихрь.
– Только Рессе верила, что сможет вернуть тебя.
Эсме искупалась в искрящемся счастье родных и ответила на него робкой радостью, рождавшейся из недоумения.
– Мы так волновались!
Когда Эсме осмотрели целители, мама накормила ее любимым черничным пирогом, и наконец оставила в комнате одну.
Пестрокрылая была жива. Здорова. Перед ней снова лежало будущее, о котором она мечтала. Нужно радоваться. Но светлые эмоции поглощала пустота. Незнакомая тоска съедала изнутри. Как если бы Эсме лишилась важного органа и теперь испытывала призрачные боли. Все вызывало настойчивые воспоминания. Куда от них спрячешься?!
От мыслей, которые не рассеять в уютной тишине.
Если Эсме вернулась домой, то какой ценой?
Почему за ее спиной дрожат крылья?
Хрустальные, как крылья зимы? А внутри – пустота, она высасывает все тепло.
– Это все ты. Ты! – Разгневанная племянница набросилась на Рессе, как только вырвалась из-под опеки родителей и нашла тетку в саду ее дома. – Девчонки не виноваты. Вернее, виноваты. Но не они отправили меня в последний Вихрь. Ты! – Эсме долго обо всем думала, по крупинкам перебирая воспоминания, раскладывая и выстраивая их в более понятную картинку. Вот только не получалось.
Поэтому она пришла к бескрылой обвинять и требовать объяснений.
Рессе молчала.
Эсме закричала вновь: