— Янов, — сказал Тревиц, — вы работали с фильмокнигами разных видов, не сможете ли вы как-нибудь вставить эту книгу в проектор?
— Это действительно необх…
— Пожалуйста, Янов, вы все время задаете лишние вопросы. У нас мало времени. Если мы пробудем здесь слишком долго, нам придется дожидаться позднего вечера, пока здание остынет, чтобы можно было вернуться.
— Она должна входить вот так, — сказал Пелорат.
— Хорошо, — сказал Тревиц, — если это история космических полетов, она должна начинаться с Земли, потому что космические путешествия разработали на Земле. Посмотрим, работает ли эта штука.
Пелорат, нервничая, вложил фильмокнигу в приемную нишу и начал изучать обозначения выключателей.
Тем временем Тревиц стал негромко рассуждать, видимо, чтобы снять напряжение.
— На этой планете, наверно, тоже есть роботы. Может быть, в сохранности благодаря вакууму. Только беда в том, что их батареи давно сели, и если их зарядить, в каком состоянии окажутся мозги роботов? Рычаги и шестерни могли выдержать тысячи лет, но что произошло с микропереключателями и субатомными структурами в мозгах роботов? Они, наверно, разрушились, а если и нет, что они могут помнить о Земле? Что бы они…
— Проектор работает, старина, посмотрите, — сказал Пелорат.
В полутьме библиотеки замерцал экран. Сначала слабо, но Тревиц плавно увеличил мощность нейронного хлыста, и свет усилился. По экрану проползли тени.
— Не фокусируется, — сказал Тревиц.
— Я знаю, — ответил Пелорат, — но лучше не получается. Должно быть, сам фильм разложился.
Тени бежали быстро, иногда возникало что-то напоминающее печатный текст. На мгновение появилась резкость и снова исчезла.
— Вернитесь и задержите это место, Янов.
Пелорат уже старался это сделать. Он проскочил мимо, возвращаясь назад, потом опять проскочил, идя вперед, наконец, попал на это место и остановил его на экране.
Тревиц в нетерпении попытался читать, но сказал в отчаянии:
— А вы это можете разобрать, Янов?
— Не все, — сказал Пелорат, глядя на экран. — Это про Аврору. Мне кажется, речь идет о первой гиперпространственной экспедиции. Тут говорится о "первом потоке".
Он щелкнул выключателем, и на экране снова замелькали неясные тени. Иногда попадались резкие страницы.
— Все, что удается разобрать, — наконец сказал Пелорат, похоже на рассказы о планетах космитов, Голан. О Земле ничего не могу найти.
— Ничего и не будет, — с горечью сказал Тревиц. — На этой планете все стерто, как и в библиотеке Трантора. Выключайте…
— Но это не так уж важно, — сказал Пелорат, выключая проектор.
— Потому что мы можем попытать счастья с другими библиотеками? Там тоже все сведения о Земле будут стерты. Всюду. Знаете… — При этих словах Тревиц взглянул на Пелората, а потом уставился на него с ужасом.
— Что с вашим лицевым щитком? — спросил он.
Пелорат машинально поднял руку к своему лицевому щитку, потом отнял ее и посмотрел.
— Что это? — озадаченно спросил он. Потом посмотрел на Тревица и хриплым голосом сказал:
— Это с вашим лицевым щитком что-то странное, Голан.
Тревиц начал озираться в поисках зеркала. Зеркал поблизости не оказалось, да и освещение все равно было слабым. Он пробормотал:
— Идемте на солнечный свет.
Он потащил Пелората в поток солнечных лучей, падавших из ближайшего окна. Несмотря на изоляцию скафандра, Тревиц почувствовал спиной тепло солнечного света.
— Закройте глаза, Янов, и повернитесь лицом к солнцу, сказал он.
Все стало ясно. В месте соединения щитка с металлизированной тканью скафандра разросся мох. Лицевой щиток Пелората был окаймлен густым ярко-зеленым пухом. Тревиц знал, что его щиток выглядит так же.
Рукой в перчатке он стер мох со щитка Пелората. Мох отвалился, размазывая зелень по перчатке. Прямо на глазах зелень высыхала и твердела. Мох побурел и рассыпался. Тревиц еще раз прошелся перчаткой вокруг лицевого щитка Пелората.
— Теперь почистите меня, Янов, — сказал он. — Чисто? Хорошо. У вас тоже… Идемте. По-моему, здесь нам больше нечего делать.
Солнце неприятно припекало в пустынном безвоздушном городе. Каменные здания сияли так, что было больно глазам; Тревиц щурился, глядя на них, он старался идти по теневой стороне улиц. Около трещины в фасаде одного из зданий он остановился. В трещине был мох.
— Узкое место на этой планете, — сказал он, — двуокись углерода. Мох вырастает там, где может ее раздобыть, в разрушающемся камне и где угодно. Мы с вами служим хорошим источником двуокиси углерода, вероятно, самым мощным на этой планете, и, наверно, следы двуокиси протекают по периметру лицевого щитка.
— И поэтому там вырос мох, — заключил Пелорат.
— Да.
Дорога к кораблю, казалось, тянулась дольше, чем их поход на рассвете. И, конечно, было жарко. Однако, когда они подошли к кораблю, тот еще стоял в тени. Это, по крайней мере, Тревиц рассчитал правильно.
— Посмотрите! — сказал Пелорат.
Тревиц видел. Периметр люка был оторочен зеленым пухом.
— И здесь утечка? — спросил Пелорат.
— Конечно. Уверен, что незначительная, вероятно только следы, но этот мох — лучший в Галактике индикатор следовых количеств двуокиси углерода. Наверно, тут повсюду его споры, и мох прорастает веэде, где ему удается найти хоть несколько молекул двуокиси углерода.
Тревиц настроил радио на корабельную длину волны и сказал:
— Блисс, вы меня слышите?
В обеих парах ушей прозвучал голос Блисс:
— Да. Вы входите? Что-нибудь нашли?
— Мы у входа, — ответил Тревиц, — но не открывайте люк. Мы откроем отсюда. Повторяю, не открывайте люк.
— Почему?
— Блисс, делайте, как я прошу. Разговоры потом.
Тревиц вынул из кобуры бластер и аккуратно снизил мощность до минимума. Затем неуверенно посмотрел на него. Ему не приходилось использовать бластер на минимуме. Он посмотрел по сторонам, ничего подходящего для испытания поблизости не нашлось. Тогда Тревиц направил бластер на скалу, в тени которой стояла "Далекая Звезда". Мишень не нагрелась докрасна. Он машинально пощупал точку, в которую выстрелил. Сильно ли она нагрелась? Он не мог этого определить через изолирующую ткань скафандра.
Он помешкал, потом подумал, что корпус корабля должен быть не менее прочен, чем скала. Он направил бластер на край люка и, затаив дыхание, нажал на контакт. Несколько сантиметров зеленой поросли сразу побурело. Он помахал рукой рядом с этим местом и даже слабого движения разреженной атмосферы оказалось достаточно, чтобы остатки моха осыпались.
— Получается? — взволнованно спросил Пелорат.
— Да. Я переключил бластер на слабый нагрев.
Тревиц полил теплом края люка, и зелень исчезла. Он ударил по люку, чтобы вызвать вибрацию, и бурая пыль медленно осыпалась в разреженной атмосфере.
— По-моему, теперь мы можем открыть люк, — сказал Тревиц. Он отстучал на наручном устройстве передаваемую радиоволнами комбинацию, включающую механизм открывания. Люк начал распахиваться, и не успел он раскрыться наполовину, как Тревиц сказал:
— Скорее, Янов, запрыгивайте… не ждите лесенки, забирайтесь.
Тревиц последовал за Пелоратом, проведя бластером вдоль краев люка. Затем он дал сигнал закрытия люка, продолжая поливать его теплом из бластера, пока они не оказались отрезанными от планеты.
— Мы в шлюзе, Блисс, — сказал Тревиц. — Мы здесь пробудем несколько минут. Ничего не делайте!
— Хоть намекните, — сказала Блисс. — Вы в порядке? Пел?
— Я здесь, Блисс, — ответил Пелорат. — Я в полном порядке, не волнуйся.
— Как скажешь, Пел, но потом вы должны все объяснить.
— Непременно, — сказал Тревиц и включил освещение в шлюзе.
Друг перед другом стояли две фигуры в скафандрах.
— Мы, — сказал Тревиц, — откачаем сначала отсюда весь планетный воздух, так что придется подождать.