Бдительные органы тоже выполняли свой план по искоренению вредных элементов, и в случаях с «бывшими», если у тех не было заступников, – уже не церемонились, арестовывали, судили, высылали. Когда сосед (соседка) бесследно исчезал, в освободившуюся комнату могли вселить семью «бдительного товарища». Но могли и дать новому жильцу. И если он перебирался из барака в коммуналку, то был счастлив – это уже был более высокий уровень жилищного комфорта.
Немаловажное значение в это время в жилых домах играли управдомы и дворники, ставшие воплощенным олицетворением охранительного начала (часто – благотворного для квартир) и активными помощниками местных властей и «компетентных органов».
Самые первые домовые комитеты (домкомы) – как органы нового революционного самоуправления – появились уже в последние два месяца 1917 года, а спустя десятилетие домкомы с их председателями были уже во всех домах. Их руководство не только осуществляло прописку и выписку, но и имело отношение к квартирному уплотнению. Да и временное отсутствие жильца на месте проживания – всего на полтора месяца – позволяло его выписать, даже если он находился в больнице, а домком «не был об этом оповещен» и вселил в комнату новых жильцов. А при отъезде в длительную командировку жилец обязан был представить в жилтоварищество свои официальные командировочные документы. При этом если непрерывный срок его командировки (то есть отсутствия в квартире) был свыше трех месяцев, то жилец терял право на жилье и мог быть принудительно выселен в его отсутствие, а комната – предоставлена нуждающимся в жилье. Жилец мог быть выселен за неуплату, причем минимальный срок задолженности, после которого жильца могли выселить из жилища по решению суда, которому представили «нужные» справки, был всего лишь два месяца. Это открывало простор новым махинациям и шантажу уже прописанных жильцов, которым угрожали выселением.
Выселение нэпманов
Когда в стране началась НЭП, в конце 1921 года был издан Декрет о демуниципализации (приватизации) небольших жилых зданий, в котором указывалось: «Обязать коммунальные отделы в двухмесячный срок пересмотреть списки муниципализированных домов и представить в Народный комиссариат внутренних дел утвержденные списки тех домов, которые могут быть переданы коллективам и отдельным лицам… Дома могут быть возвращены бывшим владельцам лишь при условии производства в годичный срок полного ремонта дома». Таким образом собирались решить вопрос с домами, пришедшими в негодность. В стране разрешили жилищно-строительные займы и создание кооперативов, но это не коснулось небогатого населения, обитавшего в коммуналках. Начались спекуляции с жильем, и при этом многие советские учреждения стали приобретать для своих руководителей и ценных специалистов квартиры с готовым ремонтом и даже обстановкой, мебелью и прочим.
Но через несколько лет, когда ресурсы уплотнения жилищ были исчерпаны, жилья не хватало, НЭП завершалась, во второй половине 1927 года снова началась муниципализация жилья, выселение очередных «нетрудовых элементов» из занимаемых строений и заселение в них нуждающихся в жилье рабочих и служащих. О том, как это происходило в столице, можно узнать из публикаций того времени. Так, в мае 1928 года в газете «Правда» была опубликована новость:
«На вчерашнем заседании президиума Моссовета был заслушан доклад о ходе выселения нэпманов и домовладельцев из муниципализированных домов. По последним данным, в Краснопресненском районе намечено к выселению 49 семей, в Сокольническом – 8, в Бауманском – 21, в Пролетарском – 49, в Замоскворецком – 2, в Хамовническом – 15. До настоящего времени в отдельных районах выселены одиночки.
Президиум Моссовета еще раз предложил усилить работу комиссий по выселению и закончить составление списков выселяемых к 15 июля».
Одновременно со столицей началась жилищная чистка и в других городах. Управление городского хозяйства в Смоленске докладывало, что поручило своим учреждениям отказывать в сдаче жилой площади в наем нетрудовым элементам и заселять только трудящихся.
К нетрудовым элементам в это время в СССР относили: служителей религиозных культов и, конечно, капиталистов, то есть обладателей капиталов – владельцев предприятий, магазинов, коммерческой недвижимости и прочего. То есть тех, кто финансово не зависел (или почти не зависел) от государства. Если ранним летом 1928 года в списки «нежелательных» включили зарегистрированных «нэпманов», то в течение двух лет включали новых и новых, изменяя критерии отбора нетрудовых элементов в нужные властям стороны. Тем более что задавать вопросы и требовать аргументов по включению в эти «черные» списки было бесполезно – развернулась национализация жилья «нэпманов» и стали освобождаться квадратные метры жилья, которое снова возвращалось под контроль властей.