30 кубометров воздуха
Проводивший в 1919 году подсчеты Наркомат здравоохранения РСФСР пришел к выводу, что советскому человеку необходимо 30 кубометров воздуха для «восстановления после ночного сна», которые будут. д.ступны на 8,25 квадратных метра. В 1919 году в действие вступила Инструкция Наркомздрава, в которой указывались новые санитарные нормы жилой площади – 18 квадратных аршинов на человека (9 кв. м), на которые в дальнейшем ориентировались при уплотнениях. В мае 1920 года был принят. д.крет СНК РСФСР «О мерах правильного распределения жилищ среди трудящегося населения», в котором указывалось, что вся жилая площадь сверх установленной нормы подлежит изъятию и перераспределению, причем владельцам жилищных излишков давался лишь «двухнедельный срок для подыскания себе сожителей». После его завершения следовало принудительное уплотнение.
«Уже первая революционная зима 1918 года ввергла Москву в почти доисторические времена: все системы жизнеобеспечения были разрушены, в том числе канализация и отопление. Часто не было и электричества, жили при свечах. Вот, например, что творилось в престижном доходном доме на Арбате, где жили Лика Мизинова и ее муж, режиссер Московского Художественного театра Александр Санин. В роскошных апартаментах расквартировался полк Красной армии, он занял половину дома – ту, где размещались все нечетные квартиры. Их жильцам было велено в 24 часа освободить помещения и переехать в четные квартиры, так сказать, уплотниться. В итоге дом превратился в коммунальный клоповник и казарму одновременно… Жильцы дома завели кроликов, которые, размножившись, рыскали по квартирам. Когда кончались дрова, печи топили книгами и мебелью…» (А.А. Васькин. Повседневная жизнь советской богемы).
Коллективный быт всячески пропагандировался. Журнал «Огонек», например, который регулярно рассказывал об ужасах капитализма, поместил заметку «Коллективизм на Западе» со следующей информацией:
«В то время как мы стремимся перестроить всю нашу жизнь по-новому, раскрепостить себя от всякого непроизводительного труда, создавая общественные кухни, прачечные и т. д., в Европе делают как раз обратное. В общежитии для холостяков в Мюнхене… вместо общественной кухни устроены отдельные плиты, на которых каждый обитатель общежития готовит себе свой собственный обед…»
Легко догадаться, что вынужденное существование в пределах одной квартиры разных, далеко не всегда благовоспитанных людей и целых семейств порождало проблемы.
Коммуналки как государственная система
Большевики не изобрели коммуналки – коммуналки существовали до них в Европе, в Америке, в царской России, как и при Временном правительстве («меблированные комнаты», в просторечии – «меблирашки»), как и в Азии (малогабаритные квартиры, трущобы, фавелы и прочее). Но это условия жизни людей, которые сами их выбрали, – потому что не могли претендовать на лучшие, – и государства в эти жилищные условия не вмешивались. Только в случаях присутствия явного криминала, антисанитарии и т. д.
А советские коммуналки были устроены государством и контролировались им. Неслучайно их появлению предшествовала национализация недвижимости и лишение владельцев квартир права на жилплощадь. Поэтому советская власть стала полной хозяйкой недвижимости в городах и сразу поделила часть отнятого на коммуналки для расселения социально близких людей. Тех, кто должен был за эту власть сражаться и трудиться. Но только внаем. А бывшим (и то не всем) – тоже внаем – остались «объедки» их бывших владений: одна-две комнаты из особняка или квартиры. Именно ограблением владельцев и распределением жилья советские коммуналки отличались от прежних, «буржуазных».
Первые коммуналки, о неизбежности которых предупреждал Ленин, появились в первые же месяцы советской власти, с ноября 1917 по февраль 1918 года, и были устроены в старых районах Москвы и Петрограда, где все жилье было занято. Тем более что в Москву, снова ставшую столицей, переехало не только советское правительство, наркоматы и различные учреждения, но и множество тех людей, которые хотели оказаться нужными при новой власти.