— Я чертовски сильно люблю тебя, — сказал я, и слезы наполнили глаза Лилы.
— И я люблю тебя, Кайлер.
Я изучил каждую черточку ее лица и сказал:
— Ребекка...
Лила замерла, и ее губы задрожали.
— Как... ты узнал, что меня так зовут?
— Я встретил твою сестру, когда спасал тебя. Она сказала мне твое настоящее имя.
— Фиби? — прошептала она и теперь залилась слезами.
— Да, она хотела, чтобы я спас тебя.
Лила отвела взгляд. Она больше ничего не сказала о своей сестре.
Когда она снова повернулась ко мне лицом, то сказала:
— Пожалуйста, не называй меня этим именем, Кай.
— Почему?
Лила опустила голову на мою грудь и поцеловала мою потную кожу.
— Потому что я не знаю девочку с этим именем. Хоть я и жила всю жизнь как Окаянная Далила, ты знал меня как Лилу. Теперь я Лила. Ребекка умерла, когда ее забрали ребенком.
Мое сердце ухнуло камнем вниз, когда я услышал боль в ее голосе. Но я притянул ее к своему рту и прошептал:
— Лила. Моя старуха.
Лила попятилась и часто заморгала.
Улыбнувшись, я провел рукой по ее спине, затем до упругой задницы, сжав плоть.
— Одевайся, — приказал я.
Лила нахмурилась.
— Зачем? — Она наклонила голову, обвела пальцем татуировку петли на моей коже и сказала: — Я вполне довольна находиться здесь, с тобой. И не возражаю оставаться в кровати с тобой еще какое-то время.
— Потому что я настолько хорошо трахаюсь? — пошутил я.
Лила покраснела и сказала:
— Ты знаешь, что ты красивый. Невероятный... и очень опытный... в этом.
Рассмеявшись и подмигнув Лиле, я сжал ее задницу, поднял ее с кровати и сказал:
— Одевайся. И штаны.
Лила покачала головой.
— Не могу. На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий сие. Второзаконие 22:5.
Раздраженно выдохнув, я сказал:
— Ли, мы не будем снова это обсуждать.
— Кай, хоть я и не в Ордене, я не могу отрицать, кем являюсь. Не могу отречься от своей веры.
Подойдя к своей женщине и чертовски возбуждаясь от того, как моя сперма стекает по ее бедру, я обхватил ее щеки в колыбель своих ладоней и сказал:
— Тогда надевай платье, но под него кожаные штаны. Красотка забила твой шкаф. Там они точно есть.
Челюсть Лилы удивленно отвисла.
— У меня есть шкаф здесь?
— Да, сладкие щечки, есть. Как и у меня. И чтоб ты знала, я не хочу, чтобы ты одевалась как мужик. Мне нравится, когда моя женщина выглядит как гребаная женщина, а не брат. Я не тащусь от членов.
Лила боролась с улыбкой и кивнула.
— Я должна надеть кожаные штаны под платье.
— Хорошо, — сказал я уверенно и пошел одеваться. — Потому что я наконец заполучу тебя на заднее сиденье моего байка. Время пришло.
Я слышал, как Лила нервно ахнула.
Но я на хрен проигнорировал это.
***
— Готова? — спросил я, когда Лила обняла меня за талию.
Она кивнула мне в спину, и ее хватка на моем жилете усилилась.
— Да.
Я поднял подножку и двигатель моего Харли взревел, мы покатились по грязной дороге на проселочную, что проходила мимо клуба. Руки Лилы железной хваткой держали меня за талию, но я не мог стереть ослепительную улыбку со своего лица. Моя старуха сидела на моем байке, ветер хлестал мне в лицо, свобода на дороге и два колеса сжигали асфальт.
Это была жизнь, которую я теперь хотел, я никогда не был так чертовски счастлив.
Звук хихиканья раздался в моем ухе. Посмотрев на Лилу через зеркало заднего вида, я увидел, что она улыбается. Она запрокинула голову назад и рассмеялась.
Она полюбила это.
Она тоже попробовала свободу.
Мы ездили часами, пока не оказались в Мак-Кинни-Фолс-Стейт-Парк. Палачи приезжали сюда все время. Лиле сразу же понравилось это место.
Остановившись рядом с водой, я развернулся на месте, и Лила обернула ноги вокруг моих бедер. Схватив ее за задницу, я притянул ее ближе. Лила широко улыбалась, когда обняла меня за шею.
— Тебе нравится ездить, детка? — спросил я.
— Да, очень сильно, — ответила она, и, прижав свой лоб к моему, сказала: — лучшая часть — держаться за тебя, разделять с тобой то, что ты любишь.
— Прижми свои гребаные губы к моим, — потребовал я, и Лила придвинулась, обрушив свои губы на мои.
Я разорвал контакт, покрывая поцелуями ее нежный подбородок, затем тонкую шею. Ваниль. Повсюду ваниль.
— Кай, — прошептала она, и я отстранился, прежде чем закончил тем, что трахнул ее на этом байке. Лила положила голову мне на грудь и уставилась на воду, вздохнув.
Я ощутил, что ее настроение изменилось, поэтому усилил свою хватку и спросил: