Из длиндой и красивой фразы "Their mattresses and pillows were soft as down and blankets were of white wool. They had hardly laid themselves on the deep beds and drawn the light covers over them before they asleep". Григорьева оставляет только самый конец: "Едва они успели натянуть на себя легкие одеяла, как дрема бросилась на них (?) и увела их за собой".
"In the dead night, Frodo lay to a dream without light". На сей раз перевод Муравьева не отличается особой красотой или точностью: "Тяжелый сон отуманил Фродо". А Григорьева даст почти буквальный и довольно изящный перевод: "Глухой ночьо Фродо привиделся (!) темный сон" (хотя, по-моему, "сумрачный сон" было бы лучше).
Отметим, что в последующем тексте есть как очень удачные варианты: "скала, прорезанная аркой" (Муравьев), "взметнувшаяся ввысь башня Странных очертаний". " в черное небо рванулся (!) узкий луч света" (Григорьев), так и явно нелепые, например "злобно рычали волки" (Муравьев). Конечно, одним из значений слова "howling" является "рычание", но, применительно к волкам, это скорее "вой". У Григорьевой тоже есть такие ляпсусы: "... он узрел под собой ...". Конечно же, в общем случае такой перевод не вызвал бы возражений, но к хоббитам это вряд ли подходит. По части пропусков даже целых предложений оба автора отличились: Муравьев, например, игнорирует фразу "A mighly eagle swept down and bore him away". К тому же "unremembered ... dream" он переводит как "сон без сновидений", что неправильно. Григорьева здесь дает правильный и красивый вариант: "... и он снова ушел бродить по тропам сонного царства (может быть, "царства снов"?), но теперь уже не запомнил путей".
При переводе выражения "the noise was like branclies fretting in wind. twig-fingers scraping wall and window" Григорьева не простительно урезает его, уничтожая при этом всю выразительность: "Так бывает, когда ветер теребит ветви и они скребутся по стенам", Муравьев переводит это гораздо лучше; "... будто кто-то потирает ветви друг о друга, карябает но стене и стеклам деревянными когтями ..."
При передаче образа воды, стекающей с холма и затапливающей, дом Муравьев и Григорьева идут разными путями. Муравьев дает более или менее точный перевод оригинала, а Григорьева создает свой образ: "урчание воды", "вода тихо чмокала, обсасывая стены, и разливалась, расползалась ... смачно булькала у стен, ... мутно прибывала, приплескивала".
Помимо этого, у Григорьевой найдено не менее удачиое выражение: "... темной, бескрайней стоячей заводью (!) " (сравните с переводом Муравьева: "... темным озером").
"As far as he could remember Sam slept through ihe night in deep content, if logs are contented." На сей раз речь пойдет не о достоинствах или различиях переводов, а об их недостатках. (По смыслу оба перевода достаточно близки к оригиналу.) Григорьева: "Сэм всю ночь проспал бревно бревном и запомнил лишь. что во сне был очень доволен". Не правда ли, немного неуклюжая конструкция. Муравьев: "Как помнилось Сэму. он-то проспал ночь без просыпу, спал как бревно, а бревна не просыпаются". Одно из этих слов стоило бы выкинуть или заманить схожим по смыслу - слишком уж много однокоренных слов в одной фразе.
На этом месте можно прервать подробный разбор текста и посмотреть, что же из себя представляет трилогия в целом.
Года полтора назад перевод Григорьевой еще не вышел, и все зачитывались "Властелином колец" в переводе Муравьева. Существуют, конечно же, люди, не принимающие трилогию в целом, как вещь (кто-то при этом любит читать "Хоббита", кто-то нет), но большинство известных мне поклонников Толкиена были единодушны в своей оценке - книга понравилась. Некоторым удавалось прочитать оригинал, и отдельные несоответствия были замечены, но перевод был признан хорошим. Естественно, что когда вышел еще один перевод, все любители трилогии захотели если не приобрести, то хотя бы прочитать его. Мнения разделились.
Что касается меня, то я присоединяюсь к мнению тех, кто считает, что второй перевод гораздо хуже первого (в отличие от авторов статьи "Книги и пираты открывают Америку - и обнаруживают там Толкиена" ("Час пик", 20 апреля 1992 г.) В. Лушина и М. Карчика, считающих перевод Григорьевой наивернейшим из всех. Попробуем понять, почему это так (в частности, на основе уже проделанной работы по сравнению переводов).
Начнем с имени главного героя. Все были согласны, что лучше всего не переводить его - то есть Бильбо Бэггинс (именно так он фигурирует в переводе Н. Рахмановой "Хоббита") лучше, чем Торбинс. Критерием отбора в данном случае, видимо, является именно звучание. Но, в таком случае, нападки любителей Толкиена на перевод Григорьевой вполне обоснованы - Бильбо или Фродо Сумникс уже совсем не звучит. Точно такая же ситуация с большей частью остальных имен: Толстобрюхлы, Барсуксы, Шерстолапы и Шерстопалы - это, конечно, не лучший вариант, но, все же, лучше, чем Рытлы, Хрюклы, Пузмксы и Кроттсы. Конечно же, и у Григорьевой есть удачные варианты имен, а у Муравьева неудачные, но я отмечаю общую тенденцию. Вот еще один из наиболее ярких примеров несоответствия имен: Strider - так звали Арагорна те, кто почти не знал его. Перевод Муравьева соответствует оригиналу: Бродяжник. Ни в оригинале, ни в этом переводе негативного оттенка почти нет. Но в переводе Григорьевой - Колоброд - негативный оттенок выделяется очень сильно. Поэтому ее перевод не подходит и по стилю, и по смыслу. Но это все частности. Откуда же возникает плохое впечатление от вещи в целом?