В конце концов, после тридцати пяти на них обычно без слез не взглянешь. А у нас в это время все только начинается.
№ 2, февраль 2007 года
Связной
В издательстве «Амфора», в библиотеке кинодраматурга, издаваемой совместно с «Ленфильмом» и журналом «Сеанс», вышла книга сценариев Сергея Бодрова-младшего — повод поговорить о нем серьезно и осмыслить, наконец, его феномен.
О Бодрове много написано, еще больше сказано, но чем больше читаешь — тем меньше понимаешь.
Каждый давно уже смотрится в него, как в зеркало.
1Бодров погиб на съемках фильма «Связной» по собственному сценарию. Съемки шли трудно — Светлана, его жена, вспоминает, что на кавказской натуре были постоянные проблемы, даже собака «не хотела работать». Из-за сравнительной малотиражности журналов, где публиковался «Связной» или отрывки из него, распространилась легенда о кавказской тематике этой истории, о том, что Бодров якобы стал «Кавказским пленником» — очередным русским, которого притянули, пленили и убили горы и горцы.
Выстроился предсказуемый романтический ряд культовых героев русской молодежи — и то сказать, гибель на Кавказе, от русской или чеченской пули, реже от стихии, как раз и служит рыцарю последней легитимацией. Раз герой — должен гибнуть на Кавказе, как Марлинский, Одоевский, Лермонтов, Бодров, как романтический прапорщик Олега Меньшикова в «Кавказском пленнике» Бодрова-старшего. Кавказ в русском сознании — занятный символ, тянущий не на одну диссертацию: его следует покорять, иначе мы не мужчины, — но, что бы покорить его, надо стать, как он. А этого мы не сможем никогда, ибо это значило бы предать свою мужскую сущность. Поэтому максимум того, что можем мы сделать как мужчины, — это на нем погибнуть: высшее проявление мужества, приравниваемое к окончательной победе.
Интерпретировать все это в таком полувоенном духе — учитывая еще и боевое название картины — было столь соблазнительно, что Бодров так и попал в реестр жертв и покорителей Кавказа, хотя снимал там несколько обрамляющих и, в общем, проходных эпизодов. Кавказский характер, конечно, присутствует в «Связном» — но интерпретируется скорее иронически, в духе Балабанова, к чьей традиции Бодров по понятным причинам гораздо ближе, чем к лермонтовской или юле-латынинской. На весь сценарий есть одна, прописью, действительно остроумная реплика: «Генерал Ермолов этот его прапрапра… короче, дедушку его деда повесил. Очень у них в роду это запомнилось».
История совсем про другое, и она объясняет личность Бодрова лучше, чем многие реальные факты его биографии. После «Сестер» она неожиданна. «Сестры», по-моему, были высшим достижением Бодрова в кинематографе — здесь ему удалось нечто принципиально новое, более важное, чем актерская работа в «Братьях». С «Братьев» и приходится начинать, поскольку именно после них Сергей Бодров стал Культовым Русским Героем. Именно они не только дали ему стартовый капитал зрительской любви (который, впрочем, можно было и профукать первой же провальной картиной), но и поставили перед труднейшей задачей — личное высказывание с такого пьедестала неизбежно поверялось бы образом Данилы Богрова, и надо было дистанцироваться от него, сохранив кредит зрительского доверия. Остаться Данилой, перестав быть им, — задача, по сути, невыполнимая. Тем интереснее, как Бодров с ней справился.
2«Кавказский пленник», несмотря на участие упомянутого Меньшикова, культовой картиной не стал — именно из-за пресловутой политкорректности: настоящей драмой войны там и не пахло, Ариф Алиев как сценарист вообще наделен феноменальной способностью превращать любую живую реальность в кусок картона, не зря именно его выбрали сценаристом нового фильма Хотиненко «1612», но это к слову. В картине хорошие русские парни противостояли хорошим чеченским, никто не был виноват, все это было рассчитано на Европу и потому останется в истории кино лишь как первое появление Бодрова-младшего на большом экране.
Ремейк этой истории — тоже с пленным офицером, на этот раз настоящим, — пришлось в результате делать все тому же Алексею Балабанову, и он-то, ничего и никого не боящийся, показал прочему миру, как надо снимать про войну. Война идет, не расслабляйтесь, хорошим в ней не бывает никто. Сергей Бодров там сыграл того, кого так и не сумел изобразить культовый Меньшиков: хороша или плоха картина — вопрос отдельный (по-моему, очень плоха), но стартовая установка тут как минимум более плодотворна. В «Пленнике» единственным живым персонажем был как раз бодровский салабон, а единственным запоминающимся эпизодом — его безнадежное противоборство с чеченским борцом: «Аааааа!» — «Ой, боюсь, боюсь, какой страшный».