– Страшно? – обратилась она к ученику жреца. – Это хорошо, что страшно. Дрожи как осиновый листик. Но я пришла не за твоей никчёмной душонкой. У меня даже лука с собой нет.
– Грейс… – пробормотал Дориан. – Я почему-то, был уверен, что ты появишься.
– Ага. Я хотела с тобой поговорить. Один на один, да только случай никак не представлялся.
– Понятно. Спускайтесь без меня, я догоню, – пояснил остальным Дориан.
– Дружище, мы тебя внизу подождём.
Дриада терпеливо выждала до тех пор, пока вся команда не спустится вниз и только затем, убедившись, что не стало лишних ушей продолжила разговор:
– Гайя много мне рассказала. Всё это не укладывается в голове. Наш мир совсем не то, что мы себе представляем. О тебе она тоже кое-что упомянула.
– Змейка просто не умеет держать язык за зубами, – ехидно отозвался Обсидиан.
Флоридель отступила на шаг назад. Лицо дриады немного побледнело, отразив то ли нерешительность, то ли тревогу. Никогда не лезшая в карман за словом, теперь она молчала, вглядываясь в погрустневшее лицо своего собеседника.
– Ты и правда знал мою бабушку?
– Знал.
– Значит ты и есть тот самый Ужас дома Цветов.
– Видимо. Правда, я бы не стал называть «ужасом» существо, находившееся одной ногой на пороге смерти. Насколько мне известно, я покинул этот мир за пять лет до трагических событий в Цветнике.
– Так это правда? Моя сумасшедшая бабка пользовалась запретным колдовством?
– С чего бы вдруг?
– Ну, – замялась Флоридель, – многие говорят, что она заключила контракт с тобой и…
– Чушь! Я никогда ни с кем не заключал никаких контрактов. И помогал я ей только из личных соображений.
– Из личных? – ехидно заметила Флоридель.
– Дитя… Когда-то очень давно. Так давно, что не все боги застали то время, я знал одну дриаду. Ты в том числе являешься очень далёким её потомком. Я думаю, ты последний живой потомок Иориэль на этом свете.
– Иориэль?! Ты сейчас говоришь о несравненной Иориэль? О полумифической прародительнице нашего рода?!
– Это для тебя она – всего лишь далёкая сказка, легенда в книжке на полке. А я знал её. И разговаривал с ней так же, как говорю с тобой. И иногда в твоём лице мне видятся её черты. Слышала бы ты, как она пела.
– Но тогда выходит… – растеряно посмотрев в лицо Дориана, замялась Флоридель.
– Раз поняла, вот и хорошо. И больше об этом не говори. Пусть легенда остаётся там, где ей и место. Но иногда прок есть и от легенд. [Reconstruction]! – выставив вперёд руку, скомандовал Обсидиан. – Когда-то я сделал эту безделушку для Иориэль. Не думал, что её станут передавать по наследству.
На ладони Обсидиана появилось серое марево, вращавшееся как небольшой вихрь. В воздухе что-то засвистело. Несколько чёрных кусков друг за другом стали влетать в вихрь постепенно соединяясь в единое целое. Внутри марева нарисовался остов кольца, которое непрерывно увеличивалось, уплотнялось. Когда вихрь утих на руке Обсидиана лежал совершенно целый чакрам, тот самый, что разбился в прошлой битве. Обсидиан тяжело задышал. Немного сгорбившись от нахлынувшей усталости, он протянул руку дриаде, передавая ей чёрный обруч.
– Смотри-ка, получилось. Правда на это ушли остатки сил с того посоха, что притащила дракониха, но ничего. Результат просто отличный.
– Но, как такое возможно?
– Да бери уже, не мнись.
– Я… Спасибо, – вымолвила Флоридель осторожно забрав чакрам.
– Я слышал. Что вы стали звать его «Бутон». Видимо истинное название затерялось в минувших эпохах. Настоящее имя этого предмета – «Циферблат».
– [Циферблат]! – крикнула Флоридель и чакрам тут же растворился у неё на ладони, подтверждая, что дриада его полноценная хозяйка.
– Отлично. Раз контракт обновился, теперь чакрам не сломается так просто. Владей им на погибель твоих врагов!
– Я воздам! – грозно возвестила Флоридель, подняв руку вверх, в которой тут же материализовался Циферблат.
– Вот и славно. Мне, я думаю, пора. А то народ внизу заждался. Да и тебя, скорее всего, уже хватились.
– Да, – кивнула Флоридель. – Береги себя.
– Ты тоже не лезь на рожон.
– Ага. До скорой встречи! – крикнула Флоридель растворившись в листве.
***
Лагерь наёмников, или точнее, то, что от него осталось показался только, когда полная луна вовсю стала светить на небе. И зрелище для путников открылось просто неописуемое. Там, где ещё недавно кипела жизнь, теперь царили гарь и пепел. Всё что хоть как-то могло гореть, было спалено до белёсых углей и золы. Кое-где ветер трепал почерневшие полотнища штандартов. Несколько крупных шатров, от которых остался только остов, зияли будто ломаные клетки. Вдали поскрипывало колесо от перевёрнутой и раскуроченной телеги. И, конечно же, едкий горелый запах, несмотря на то, что с времени пожара прошло уже несколько дней, тут же прилип к одежде путников.