Автору выгодно, чтобы его книгу не только хвалили, но и ругали, — ведь слава подобна мячу, который перебрасывают через сетку; чтобы мяч не упал на землю, необходимо бить по нему с обеих сторон.
От человека, которого невозможно развеселить, добрых дел ждать не приходится.
Те, с кем мы делили радости, вспоминаются с удовольствием; тех же, с кем мы вместе переносили тяготы, — с нежностью.
Муха, сэр, может укусить — и даже больно — крупную лошадь, однако и тогда муха останется мухой, а лошадь — лошадью.
Этот человек[8] сел писать книгу, дабы рассказать миру то, что мир уже много лет рассказывал ему.
Образование шотландцев под стать хлебу в осажденном городе: каждый получает понемногу и никто не наедается досыта.
В наших школах трудно чему-то научиться: ведь то, что вбивается ученику с одного конца, выбивается с другого.
Если бы в эту комнату ворвался сумасшедший с палкой, мы бы с вами, разумеется, пожалели его, однако первым нашим побуждением было бы позаботиться не о нем, а о себе; сначала мы бы повалили его на пол, а уж потом пожалели.
Пусть лучше будут несчастливые, чем не будет счастливых вообще, а ведь именно это и произойдет при всеобщем равенстве.
Если вы хотите обидеть мало-мальски образованного человека, не называйте его негодяем; скажите лучше, что он дурно воспитан.
Страна, которой правит деспот, подобна перевернутому конусу.
Если вы бездельничаете, избегайте одиночества; если же одиноки — не бездельничайте.
Француз будет говорить вне зависимости от того, знает он, о чем идет речь, или нет; англичанин же, если ему нечего сказать, промолчит.
Когда он (Оливер Голдсмит. — А.Л.) не пишет, нет его глупее; когда же берется за перо — это самый умный человек на свете.
Можете мне поверить: по-настоящему навредить себе способны только мы сами.
В этом мире еще многое предстоит сделать и немногое узнать.
Под пенсией в Англии подразумевается жалкое денежное пособие, которое государство выплачивает своему подданому за государственную измену.
По-настоящему принципиальны только самые непрактичные люди.
Разнообразие — неисчерпаемый источник удовольствия.
Честность без знаний — слаба и бессмысленна, а знания без честности — очень опасны.
Почему-то мир так устроен, что о свободе громче всех кричат надсмотрщики негров.
Оттого-то мы и зовемся думающими существами, что часто пренебрегаем здравым смыслом и, позабыв о сегодняшнем дне, переносимся мыслями в будущее или далекое прошлое.
Пора признать, что не только мы обязаны Шекспиру, но и он нам, ведь нередко мы хвалим его из уважения, по привычке; мы во все глаза разглядываем его достоинства и отводим взгляд от его недостатков; ему мы прощаем то, за что другой подвергся бы жесточайшим нападкам.
Если бы знания дождем падали с неба, я бы, пожалуй, подставил руку; но охотиться за ними — нет, увольте.
Я не раз, со всей искренностью, говорил молодым людям: если хотите чего-то добиться, вставайте пораньше — сам же ни разу в жизни не подымался с постели раньше полудня.
Разумеется, наша жизнь скучна — в противном случае нам не приходилось бы постоянно прибегать к помощи огромного числа мелочей, чтобы хоть как-то убить время.
Тот, кто становится зверем, избавляется от боли, которой сопровождается человеческое существование.
Ощущать свое умственное превосходство — это такое удовольствие, что не найдется ни одного умного человека, который променял бы ум на состояние, каким бы огромным оно ни было.
Даже из шотландца может выйти толк — если отловить его молодым.
Гений чаще всего губит себя сам.
Даже у людей значительных и благородных первое чувство — любопытство. Первое и последнее.
Стоит нам получить все необходимое, как у нас, помимо нашего желания, разыгрывается искусственный аппетит.
Я не знаю ничего более приятного и поучительного, чем сравнивать опыт с ожиданием или отмечать разницу между идеей и реальностью.
Обет — западня для добродетели.
Наше воображение переносится не от удовольствия к удовольствию, а от надежды к надежде.
Обездоленные лишены сострадания.
Самолюбие — скорее заносчиво, чем слепо; оно не скрывает от нас наши просчеты, однако убеждает нас в том, что просчеты эти со стороны незаметны.
8
Имеется в виду Джордж Литтлтон (1709–1773), английский политик, меценат и писатель, автор «Истории жизни Генриха II» (1767 — 1771).