Если помнить выгодно, никто забыт не будет.
Надо обладать железными нервами, чтобы быть приветливым каждый день с одним и тем же человеком.
Литература — это путь к славе, всегда открытый для ловких людей, которые лишены чести и богатства.
Если бы не Церковь, никто бы не знал про евреев. Церковь… хранит их историю и литературу… каждый день оглашает с амвона их историю и вспоминает о своих отцах-основателях.
Почти все великое сделано молодыми.
Ни один человек не будет забыт — при условии, что его выгодно будет помнить.
Убийство никогда еще не меняло истории мира.
МЭТЬЮ АРНОЛД
1822–1888
В отличие от таких викторианских «официозов», как Маколей и Дизраэли, поэт и критик Мэтью Арнолд полагал, что викторианское процветание обернулось засильем мещанства, падением культуры и деградацией личности. В своих программных критических работах «Функция критики в настоящее время» (1865) и «Культура и анархия» (1869) Арнолд противопоставляет викторианскому филистерству (его любимое слово) изящную словесность, ратует за развитие образования и культуры. Помимо вышеназванных произведений, в подборке использованы эссе и статьи «Литература и догма», «О переводах Гомера» (1861), «Демократия» (1861), «Литературное влияние академий», «Школы и университеты на континенте» (1868), «Слово об Америке» (1882), «Томас Грей», «Об изучении поэзии», «Морис де Герен», «Епископ и философ», «Спиноза и Библия», «Об изучении кельтской литературы» (1867), а также предисловия Арнолда к разного рода поэтическим антологиям, отрывки из писем.
Культура — это стремление к совершенству посредством познания того, что более всего нас заботит, того, о чем думают и говорят…
Наше общество делится на варваров, филистеров и толпу; то же и Америка, с той лишь разницей, что варваров там уже нет, а толпы скоро не будет.
Филистер — всякий, кто с исключительным упрямством и настойчивостью заслоняется от Света…
В основе эллинизма лежит непосредственность сознания; в основе иудаизма — организованность.
Для меня критика — это беспристрастная попытка познать и передать все лучшее что есть в мире фактов и мыслей.
Культура — это стремление к благозвучию и свету, главное же — к тому, чтобы и благозвучие, и свет преобладали.
Истинный смысл религии — не просто в нравственности, а в нравственности вкупе с чувством.
На умение вести себя мы тратим три четверти нашей жизни…
Истина застывает на губах умирающих.
С женщинами спорят сердцем, не умом.
Переводчик Гомера должен проникнуться четырьмя достоинствами великого подлинника: во-первых, его живостью, во-вторых, ясностью и простотой, в третьих, ясностью и простотой мысли, и в четвертых, — благородством.
Высокий стиль рождается в поэзии, когда благородная, поэтически одаренная натура с простотой и суровостью раскрывает серьезную тему.
По-настоящему нация велика не тогда, когда она состоит из большого числа думающих, свободных и энергичных людей, а когда мысль, свобода и энергия подчинены идеалу более высокому, чем у среднего члена общества.
Великое дело иметь собственные суждения, но, в конечном счете, важно, какие это суждения.
С идеями носиться опасно, следует держать их от себя на почтительном расстоянии.
Существует мир идей и мир обычаев. Французы склонны замалчивать первое, англичане — второе, однако вопиет в равной степени и то, и другое.
На бескрайних просторах океана клеветы, зовущегося «историей», одна волна, даже большая, особого значения не имеет.
Сила древнеримской литературы в характере, древнегреческой — в красоте. Характер привить можно, красоту — едва ли.
Я — либерал, но либерализм мой умерен опытом, размышлениями и замкнутостью. Если я во что и верю, так только в культуру.
Культура, если вдуматься, основывается вовсе не на любопытстве, а на любви к совершенству; культура — это познание совершенства.
Люди культуры — истинные апостолы равенства. Наша религия — религия неравенства.
Для поэзии идея — это все… Поэзия вкладывает чувство в идею…
То, что в Англии мы называем «средним классом», в Америке составляет всю нацию.
Дивный и бесплотный ангел (Шелли. — А.Л.), тщетно бьющий в пустоте своими светящимися крылами.