Вообще-то Лилиан по праву считала себя человеком в большинстве случаев мыслящим позитивно, и только когда речь шла о созданных ею работах, она становилась исключительно ранимой.
Октавия была первым и до сих пор единственным человеком из мира искусства, видевшим ее, Лилиан, работы. До недавнего времени Лилиан позволяла взглянуть на свои художества только членам семьи и нескольким близким друзьям.
Рисовать Лилиан любила всегда. Она никогда не расставалась с блокнотом и карандашом. С детства ее завораживали акварели, картины, написанные акрилом и пастелью. Она управлялась с кистями так же легко, как другие управляются с ножом и вилкой. В семье ее интерес к живописи считали всего лишь хобби, но Лилиан знала правду. Рисунок и живопись были для нее такой же необходимостью, как вода и воздух.
Она была рождена в семье финансистов и предпринимателей. Нельзя сказать, чтобы в семействе Харт искусство не пользовалось уважением. Некоторые члены ее семьи активно собирали произведения искусства. Но отношение к этим предметам было таким же, как и к иным вложениям капитала. Никто из Хартов не становился профессиональным художником. Лилиан лелеяла мечту стать художницей, но предпочитала ни с кем своей мечтой не делиться.
Так было вплоть до настоящего момента.
Пришло время, когда ее мечты могли осуществиться. Она чувствовала приближение заветного момента. Она была к нему готова. Что-то у нее внутри изменилось. Она чувствовала, что ее работы приобрели глубину, которой не было раньше, заиграли новыми гранями.
Лилиан была тверда в своем решении стать профессиональной художницей, но она отнюдь не была уверена в том, что ее картины будут хорошо продаваться. У нее хватало здравого смысла, присущего клану Хартов, чтобы понимать, что в реальном мире искусство – тот же товар. Если ее работы не будут пользоваться спросом, то для нее закроется возможность зарабатывать на жизнь живописью.
Для того чтобы заручиться финансовым успехом в качестве художницы, ей требовалась поддержка и помощь умного, информированного, обладающего деловой сметкой и пользующегося уважением дилера. Решение показать свои работы Октавии Брайтуэлл пришло чисто интуитивно.
Октавия владела и управляла влиятельной галереей «Новый взгляд» здесь же, в Портленде. Она также открыла филиал в Эклипс-Бей.
– Ну как? – спросила Лилиан, устав от неопределенности. – Что вы думаете?
– Что я думаю? – Октавия неохотно оторвала взгляд от картины. – Я думаю, что это весьма необычная вещь, такая же исключительная, как и прочие в вашей серии «Между полночью и рассветом».
У Лилиан немного отлегло от сердца.
– Хорошо. Отлично. Спасибо.
Октавия вновь устремила взгляд на картину.
– Я устраню все препятствия на пути подготовки к вашему первому показу и хочу добиться максимального эффекта.
– Не знаю, как вас благодарить, Октавия.
– Не стоит меня благодарить. Мы ведь одна команда. У меня такое ощущение, что, когда я вывешу ваши работы у себя в галерее, не только вы распрощаетесь со своей теперешней карьерой. Для меня, похоже, это тоже будет хорошей встряской.
Лилиан засмеялась:
– Лично я ничего не имею против новой жизни. Но не буду вам мешать – работайте, а я в среду уезжаю в Эклипс-Бей.
– Неужели вы действительно намерены это сделать? Закрыть «Прайвит эрейнджмент»?
– Да, но пока никому об этом не говорите. – Лилиан, скрестив руки на груди, пристально смотрела на картины, расставленные вдоль стен студии. – Я все еще не решила, как рассказать об этом членам семьи, чтобы сразу их не убить.
– Полагаю, эта новость станет для них потрясением.
– Ну, надеюсь, это не будет для них таким ударом, как тогда, когда Ник объявил, что выходит из «Харт инвестментс», чтобы стать профессиональным писателем детективов. Ведь мой дед рассчитывал на него, считал, что он в свое время примет на себя руководство компанией. Что же касается меня, то трагедии в моем решении никто не увидит, хотя никто особенно и не обрадуется, узнав, что я намерена все свое время посвящать живописи. Харты не идут в художники. Харты идут в бизнесмены.
Спустя полчаса с ноутбуком под мышкой, надвинув на глаза капюшон, Лилиан быстро шагала сквозь пелену дождя к зданию, в котором располагался офис «Прайвит эрейнджмент». Мысленно она еще раз прокручивала недавний разговор с Октавией и даже не заметила крупного мужчину, пока тот не преградил ей дорогу.
– Вы ведь Лилиан Харт, верно? – гневно потребовал он ответа.
У Лилиан от страха пересохло во рту. Она остановилась посреди тротуара, по которому плотным потоком шли люди, радуясь тому, что не оказалась один на один с этим разгневанным великаном.
Мужчине было на вид лет сорок с хвостиком, он был крупный, крепкого телосложения, с грубыми чертами лица и коротко остриженными редеющими волосами. Лилиан не могла разглядеть его глаз, поскольку они были скрыты за темными стеклами солнечных очков, которые выглядели странно в этот пасмурный, дождливый и холодный день. Странно и как-то театрально, словно их главным предназначением было усилить ощущение исходящей от мужчины угрозы.
– Я вас знаю? – осторожно спросила она.
– Нет. – Под широкими скулами заиграли желваки. У него был тяжелый квадратный подбородок. – Но я, мадам, знаю вас. Вы ведь сваха, верно?
Лилиан судорожно сжимала ноутбук.
– Откуда вам это известно?
Мужчина скривил губы в ухмылке:
– Я наблюдаю за вами уже пару дней.
Страх судорогой сдавил горло. Ладони у Лилиан внезапно стали липкими от пота.
– Вы следили за мной? Вы не имели права меня выслеживать. Я сообщу о вас в полицию.
– Я не делал ничего противозаконного. – Он презрительно сжал губы. – Я просто хотел убедиться.
– Убедиться в чем?
– В том, что вы та самая женщина, которая управляет брачным агентством «Прайвит эрейнджмент».
– Какое вам дело до того, кто я такая?
Мужчина подошел ближе.
– Это вы отняли у меня Хизер. Вы свели ее с другим мужчиной, так? Я звонил ей пару дней тому назад, и она сказала мне, что собирается выйти за парня, которого вы ей подсунули. Она думает, что любит его. Это вы запудрили ей мозги.
По спине Лилиан пробежал холодок.
– Вы говорите о Хизер Саммерс?
– Хизер была со мной, пока вы обманом не заставили ее думать, будто я для нее недостаточно хорош. Она бросила меня из-за вас.
Лилиан огромным усилием воли заставляла себя сохранять самообладание.
– Кто вы?
– Меня зовут Уитли. – Мужчина сделал еще шаг, приблизившись к ней вплотную. Лицо его свело от ярости. – Кемпбелл Уитли. Мы с Хизер были вместе, пока не явились вы. Вы все разрушили.
Лилиан быстро огляделась, дабы убедиться, что рядом люди. Затем она взглянула Кемпбеллу Уитли прямо в глаза.
– Прошу вас, успокойтесь, мистер Уитли. Я действительно подобрала пару женщине по имени Хизер, но когда она заполняла анкету, которую ей дала я, то указала в ней, что в настоящее время ни с кем не встречается. Я твердо придерживаюсь принципа: мои клиенты должны быть незамужними и неженатыми и на момент обращения не должны ни с кем встречаться. В противном случае я отказываюсь подыскивать для них пару.
– Мне плевать, что Хизер написала в вашей дурацкой анкете. – Уитли ткнул себя в грудь коротким толстым пальцем. – Она была со мной.
Лилиан очень хорошо помнила Хизер. Эта женщина была застенчивой и покладистой. Ей, должно быть, было невыносимо трудно общаться с таким агрессивным типом, как Уитли.
Лилиан вспомнила и то, как изменилась Хизер после первого свидания с Тедом Бейкером. Бейкер был спокойным, серьезным мужчиной, интеллектуалом, настоящим джентльменом. Они с Хизер посетили оперу. То был редкий случай любви с первого взгляда.
– Простите мне мое любопытство, мистер Уитли, – сказала Лилиан, – вы любите оперу?