– Ирландцы, – коротко ответил Лоссвел.
В этот момент Хильда Пейс похлопала рукой по камере, которую продолжала держать все это время.
– А можно мне сделать несколько рекламных снимков, Док? – спросила она, вступая в разговор. – Ну, скажем, вы и мистер Лоссвел обмениваетесь дружеским рукопожатием? Мне кажется, что если вы вдвоем встанете вот здесь, прямо под этим шарообразным светильником, на котором все еще болтается зеленая шляпа, то я могу сделать снимок, который не даст даже намека на окружающий беспорядок.
– Ваш оркестр мало чему поможет, Док, – заметил хилый Лоссвел. – Девять человек, топающих по ковру, только лишь сильнее вдавят в него остатки капусты и трилистника. Я представлял себе…
– Нечего порочить духовой оркестр, Лоссвел, – предостерег его Док Инферно. – На этот счет у меня есть вполне определенные планы, очень большие планы, которые, вполне возможно, могут включать даже ночную телевизионную трансляцию.
– А разве они не могут сосредоточить свое внимание на чем-нибудь одном? По крайней мере, таким образом удалось бы…
– Те, кто устроил этот беспорядок, – заметил одетый в белый костюм седоусый старичок, – весьма неуравновешенные и бестолковые люди, – все, кто бы ни устроил здесь этот… этот свинарник.
– Но ваше представление о свинарнике никак не учитывает наличия вот этого одеяла из трилистника, расстеленного под ногами. – Вы же видите, Док, здесь явно были ирландцы… – Он сделал короткую паузу, подозрительно взглянув на движущийся оркестр. – А ваши музыканты, Док… я только что обратил внимание, что они очень молодо выглядят и их рост составляет почти семь футов. Ведь это никак не похоже на состав вашего оркестра из Нового Орлеана.
– И, тем не менее, в этом нет ничего странного, – заметила Хильда, – если учесть, что на самом деле это элитное подразделение командос из Луизианы.
Лоссвел вздрогнул.
– Сначала ирландцы, теперь командос. А почему вы привели командос в этот крематорий, Док?
– Главным образом потому, что я вовсе и не Док Инферно, – ответил ему Стеранко Сифонер. Он намеревался сорвать свои фальшивые усы весьма театральным жестом, но чересчур прочный клей не позволил ему сделать это.
– …в действительности это был не самый первый раз, – продолжал свой рассказ Ту-Тон, чуть вращая остекленевшими глазами. – По правде говоря, первый раз это было на заднем сиденье автолета, который принадлежал моему отчиму, когда я был хитрым маленьким парнишкой, лет двенадцати, и весил нагишом не больше 180 фунтов. Вот так забавно чаще всего описывала меня моя мать. Разумеется, она не знала, что этот ее забавный отпрыск уже занимался любовью с…
– Я думаю, что вам нужно совсем не это, – заметил исполнитель блюзов, обращаясь к Джейку.
Джейк похлопал по стенке СВЧ-печь.
– Тот способ, каким я переделал эту печь, должен обеспечивать излучение, заставляющее говорить правду, – сказал он, – хотя бы в ограниченном пространстве.
– Возможно, что это и так, – сказала Квебек, сидевшая на диване рядом с развалившимся Ту-Тоном. – Но он наговорит тебе чего угодно, кроме правды. Я хорошо знаю это, потому что уже наслушалась его рассказов. Ты завел его слишком далеко в прошлое.
– Кажется, абсолютно невозможно навести его на разговоры про доктора Лоскутика или про тело Шокера Фулсона.
– Доктор Лоскутик, – пробормотал изумленный Ту-Тон. – Доктор Лоскутик должно быть очень толковый малый… по крайней мере по тем намекам, которые до меня доходили… Ее звали Бьюла Лоу, и я должен сказать вам, что у нее была парочка…
– Забудь про Бьюлу Лоу, – поторопил его Джейк. – Вернись-ка лучше к доктору Лоскутику. Кто он? Где он находится?
– Куча денег… Доктор Лоскутик должен иметь кучу денег… я слышал, как парни говорили об этом… они не знали, что я тоже был там… когда собирали тела самых ловких мошенников… и было неважно, что они умерли даже пару лет назад… И она никогда не носила нижнее белье… когда я первый раз узнал об этом, то меня охватила нервная дрожь… раздевать их было всегда почти полной забавой… Кем был на самом деле доктор Лоскутик?.. Она была такой маленькой девочкой, ну никак не больше пяти футов, но зато это было…
Бам!
Квебек посмотрела на потолок, а затем в коридор, видневшийся за полуоткытой дверью.
– Что это?
Близорукий Ред лишь постучал тонкими пальцами по гитаре.
– Очень трудно сделать правильное предположение, – заметил он, – но я почти уверен, что такой звук может издавать туба, когда падает на пол.
Крамб!
– А это по стене ударили трамбоном, – добавил он.
– Что-то происходит наверху, Джейк. – Девушка встала с дивана. – И это может означать для нас только новые неприятности.
– Мы уходим, – решительно сказал он, – но я хочу забрать этого парня с собой.
– Вот те на, – сказал Ред. – Как же мы сможем быстро улизнуть, если хотим тащить еще и эту тушу?
– Я все-таки думаю, что он знает гораздо больше про доктора Лоскутика, а я хочу это выяснить. Следовательно, мы потащим его.
Бам! Крамб!
Бам!
– Сюда спускаются люди, – предупредила Квебек, стоя у самого порога. – Давайте готовиться к драке.
Джейк выпрямился и отошел от Ту-Тона.
– Подожди минутку. Кажется я услышал знакомые шаги. – Он вышел в коридор и огляделся.
– Мы идем освобождать вас, – заявила его рыжеволосая жена. Следом за ней по наклонному коридору маршировали шесть участников подставного духового оркестра.
– И как всегда, – заметил Джейк, – с опозданием.
Глава тринадцатая
– Это отнюдь не обида, – сказала Хильда подавленным тоном. На широкой плавающей кровати она старалась сидеть как можно дальше от Джейка.
– А что же в таком случае?
– Если бы я была обижена на тебя, то ты просто лежал бы на своем музыкальном инструменте на полу этого подозрительного номера, – как можно осторожней пояснила она. – Когда я на самом деле обижаюсь на тебя, Джекоб, я обычно перебираю в голове все до одной несправедливости, которые свалились на меня за время нашей бурной совместной жизни. А затем прихожу к неизбежному заключению, что их нескончаемым источником являешься именно ты, и уж только тогда собираюсь с силами, чтобы как следует врезать тебе по морде. Так что на этот раз ни о какой обиде не может быть и речи, хотя все было до опасного близко к этому.
– Всякий раз, когда ты начинаешь называть меня «Джекоб», именно это обстоятельство и является первым признаком обиды.
– Но ведь это, как-никак, твое первое официальное имя? Разве не так?
Хильда была уже полностью одета и теперь сидела выпрямившись и напряженно сжав руки.
– Джейк всего лишь детское прозвище, одно из тех, от которых тебе пора бы уже отвыкать в твоем возрасте. Не забывай, Джекоб, что кроме всего прочего, ты очень близко подошел к черте среднего возраста.
– Я намерен прожить по крайней мере лет до 90, а с учетом этого мой средний возраст наступит где-то лет в 45.
– Слишком оптимистично. – Хильда даже чуть фыркнула, но на этот раз гораздо благовоспитанней, чем делала это обычно.
– Ты пошел на совершенно ненужный риск, прыгая вокруг этих несовершеннолетних наложниц и сидя рядом с этими грязными джаз-роботами, и тем самым позволил нокаутировать себя. Тебе нужно радоваться, если ты доживешь до 45, не говоря уже ни о каких 90.
– В таком случае, моя середина составит года 22, и, следовательно, я с успехом миновал ее, и теперь мне вообще больше не о чем беспокоиться, – сказал Джейк. – Кстати, если уж зашел разговор об этой миссии. Во сколько обошелся этот отряд командос?
– Это не твое дело.
– Мы, как ты частенько любишь напоминать, являемся равными партнерами в «Одд Джобс Инк.». Поэтому я хочу знать, во что обошлась твоя глупость по отношению к моей части капитала.